И уже поднявшись с койки, добавил:
- Сегодняшний вылет решаю засчитать тебе за два. Потому как от "Ос" на моей памяти ещё никто не уходил.
Когда Одноглазый, а следом за ним и свита удалились на приличное расстояние, кто-то в толпе штрафников прогундосил негромко:
- Катит счастливчику, а? И ведь тринадцатый у С-с-с... своего механика.
- Потому и катит, - отозвался кто-то ещё тише. - Правильно Карп насчёт чёрта и чертяки сказал.
Я обернулся резко, почти прыжком. Но все же недостаточно быстро - не успел засечь, не понял, кто произнёс эту фразу.
Лица кругом сплошь улыбчивые.
Я плюнул и пошёл спать.
На следующий день я всё же прошёл с утра тесты, а потом сделал три вылета, и отвёл в них душу по полной программе. Поставили меня в нижний эшелон, и я нахально пользовался этим - внаглую брил крыльями макушки хилой местной растительности. Новенькая, со стапелей леталка вела свою партию, как выпестованный руками мастера музыкальный инструмент. Я не стрелял, нет. Но бифлай и без пушек - грозное оружие. Особенно в нейродрайве.
После первого вылета я выслушал выговор от командования - за разваленное ударом воздушной струи мирное строение. После третьего, за парочку сорванных крыш, сел на гауптвахту. К вечеру получил благодарность - разведка обнаружила гнездо наводчика как раз в той разваленной халупе.
К шаблонной благодарности комбат добавил - судя по всему, от души - нестандартную заключительную фразу. Он сказал, покачав головой:
- Вообще-то, парень, ну ты и псих.
Меньше чем через месяц это словечко, назойливым хвостиком тянущееся за мной по жизни, стало моим постоянным прозвищем, "именем" по здешней терминологии. Не скажу, чтобы я этому радовался. Но в тот момент, когда "именование" произошло, мне было откровенно наплевать - а потом я привык.
Свою норму вылетов "уткой" я к тому времени уже сделал. Новое пополнение ещё не прибыло, и мы менялись по жребию - просто тянули внутри троек на палочках, и командование молчаливо соглашалось с нашим выбором. Летать теперь приходилось чаще: нас стало меньше, а задачи остались прежними.
Занимались мы не только "утиной охотой". В нашем секторе происходило перебазирование мобильных пехотных частей, и на огневую поддержку наземников мы вылетали по несколько раз в сутки, иногда - штатно, в прикрытие или на разведку, чаще - экстренно. Наземникам приходилось туго. Нам, впрочем, тоже: ирзаи взорвали мост на трассе Берк-Самаи, и весь грузопоток к самайским рудоперерабатывающим предприятиям двинул через Тарское ущелье, так что мы едва успевали утюжить те места от ирзайских ракетчиков. Выматывались здорово, спали урывками между вылетами. И каждый день в бараке спотыкались взглядом об очередные койки, оставшиеся сегодня пустыми.
