В малом жанре | страница 7



— Она забыла дать хомячку воды, — сказала Лина.

— Забыла? — переспросил папа.

Я кивнула в подушку.

Папа поднялся. Вскочил и пошел было к телефону, но я отшвырнула подушку, побежала за ним и повисла у него на руке.

— Не звони! — кричала я. — Не звони!

Я висела у него на руке и поджимала ноги, чтобы стать как можно тяжелее, так что он не мог бы донести трубку до уха.

Лина тоже сказала:

— Не надо, пап.

Тогда он положил трубку и вернулся в гостиную. А я так и висела у него на руке, как платье.

Только я думаю, что он ей все равно позвонил, позже.

И она, наверно, подумала, что я ее теперь ненавижу.

Потому что с тех пор она мне больше не звонила.


Она мне больше не звонила, а мне надо было в школу, и в понедельник я туда пошла. Собралась, надела рюкзак и шагнула за дверь. Представила, как выключаю голову, и смогла пойти.

А она мне больше не звонила, прошло много выходных, и октябрь, и ноябрь, она не звонила до того самого дня, когда я вернулась из школы с порвавшимся мешком для сменки и сразу, как дверь открыла, услышала телефон.

Я бросила сменку на пол, взяла трубку, а она сказала:

— Эмили, это я.

— Привет, — ответила я.

Я тогда не сказала, какой хочу подарок.

Я заговорила было, но голос не слушался. Поэтому я замолчала.

— Ну, тогда договорились: я тебя заберу и пойдем в кафе, — сказала она.

И стала рассказывать дальше, про соседей, и про своего врача, и у нее был такой высокий фальшивый голос, а я слушала, слушала и даже вспотела. Я всегда потею. Хоть в душ потом иди. Пот так и стекал у меня по рукам.

Наконец она сказала:

— Ну пока, дружок, увидимся.


Дверь Сиверсенов открывается. Ярко-розовое пятно — это Лина. Выходит из двери спиной вперед и захлопывает ее ногой. Потом поворачивается и спускается по лестнице, у нее что-то в руках, картонная коробка. У нее плохо получается идти, потому что ботинки сваливаются. Холодильник перестает гудеть. Лина наклоняется, ставит коробку на землю, натягивает ботинки и снова берет коробку.

Держит ее обеими руками. Ей наверняка холодно, дыхание выходит белым паром, толстовка почти светится, она быстро переходит дорогу, темные волосы, белое лицо. Поднимается по лестнице и толкает дверь, по полу тянет сквозняком, и я ее больше не вижу.


Надо смотреть, не моргать. Снега еще нет.

Но она сказала, что придет. И мы пойдем в кафе.


Я, наверно, устала — в голове как будто покалывает.


Скрипнул пол в прихожей. Это Лина. Она стоит на пороге.

Прижимаюсь лбом к стеклу. Двор, забор, асфальт. И стекло подо лбом холодное. Я вот-вот захочу спать. Может, Лина будет кукурузные хлопья, не знаю.