§ 1.1. Осознание неэффективности довоенной системы военного представительства в России
В начале Первой мировой войны французское военное представительство в странах-союзниках продолжало функционировать в рамках дипломатической традиции мирного времени: взаимодействие стран Согласия осуществлялось через аппарат военных атташе при посольствах Франции, в своей деятельности руководствовавшихся инструкцией Министерства иностранных дел от 21 февраля 1903 года, согласно которой они являлись не полномочными военными представителями, но помощниками главы дипломатической миссии в стране пребывания, исполнявшими его указания. Их личная работа направлялась и контролировалась военным (или морским) министром[31], а задачи концентрировались в основном на сборе информации о военном потенциале страны пребывания: этой работой они дополняли усилия 2 бюро Генерального Штаба Франции. Кроме этого взаимодействие русской Ставки и верховных командований союзных армий осуществлялось по дипломатическим каналам МИД.
Однако в конфликте нового типа традиционный формат военного и дипломатического представительства вскоре проявил свою недостаточность. Впервые это стало очевидным в Сербии, которая запросила у Франции помощи в борьбе с австро-венгерскими мониторами, угрожавшими Белграду. Ответом стала отправка в Сербию 25 октября 1914 года отряда артиллеристов, получивших название «Mission D»[32]. Можно сказать, что с этого момента начинается процесс формирования специфики французских военных миссий, как инструмента предоставления союзникам недостающих им технических средств борьбы.
Хотя Россия и Сербия, разумеется, были несопоставимы, масштабы войны, оказавшиеся неожиданными для всех воюющих сторон, предъявляли качественно новые требования и к уровню франко-русского сотрудничества.
В 1914 году в качестве французского военного представителя в России находился военный атташе Франции, дивизионный генерал маркиз Пьер де Лагиш со своим помощником, майором Верленом
