. Это устанавливало чёткую субординацию в руководстве и исключало спекуляции на различиях в форме подачи информации. Ланглуа писал:
«Учитывая незначительную работу, которую надо делать в Генштабе, кажется, что присутствие двух дивизионных генералов там было бы излишеством. Оно, может, с другой стороны, представлять неудобства, либо, когда оно ставит одного из них в положение помощника, которое рискует понизить его до ранга итальянского майора или английского капитана, либо, когда оно имеет возможным результатом, даже если оба наших представителя выражают одни и те же идеи, но в разных формах, позволить противопоставить декларации одного противопоставить декларациям другого и таким образом, лишить их реального авторитета»[87].
Рекомендации Ланглуа также предусматривали направление в штабы русских фронтов французских офицеров с целью «лучшей осведомлённости о состоянии армии», а также для сбора и отправки во Францию разведданных[88].
Существенной проблемой в условиях «снарядного голода» стало отсутствие единого центра, принимающего русские запросы на боеприпасы и вооружение. Даже в конце 1915 года Ланглуа отмечал, что такого рода заказы передавались через различные инстанции и должностных лиц — как начальнику артиллерийской миссии[89], так и военному атташе, или его помощнику, что нередко вызывало большую путаницу. Более того, реакция французской стороны могла оказаться неожиданной: «В течение лета два противоположных ответа на один и тот же запрос относительно 42-линейных пушек»[90]. Для решения проблемы Ланглуа предлагал организовать Техническое бюро, начальник которого был бы облечён соответствующими полномочиями[91].
Рапорты Ланглуа составлялись в двух экземплярах: первый — для военного министра, второй — для Верховного главнокомандующего, каждый рапорт внимательно прорабатывался Жоффром, о чем свидетельствуют его многочисленные карандашные пометы на полях документов и штампы «Vu: Joffre»[92]. Кроме того, Ланглуа в ходе личных встреч сообщал информацию о состоянии русской армии и настроениях в правительстве президенту Третьей Республики Раймону Пуанкаре[93]. Однако главным результатом поездок офицера связи в Россию стала реализация практически всех изложенных им идей.
В России майор Ланглуа был принят с воодушевлением, российский генералитет и военное министерство составили о нем хорошее мнение. Военный министр генерал Поливанов отзывался о французском офицере следующим образом:
