.
Одним из тревожных симптомов Ланглуа считал засилье пренебрежительного отношения к возможностям и действиям французской армии: эта оценка относилась, прежде всего, к государственным деятелям и представителям торгово-промышленных кругов. Эта обеспокоенность прослеживается практически в каждом его донесении. Французский офицер обвинял военного министра Сухомлинова, министра внутренних дел Маклакова в том, что они считают действия французской армии «мягкотелыми», хотя в целом, констатировал восхищенное отношение к Франции со стороны большинства представителей русского военного руководства[55].
Общественное мнение, по убеждению Ланглуа, страдало от скудости информации о боевых действиях на Западном фронте и потому являлось носителем нелестных оценок о роли союзников, в чем была повинна и русская пресса, уделявшая мало внимания боевым действиям на Западе. Единственным источником сведений для русского читателя были «краткие и малоинтересные» французские коммюнике[56]. Эту проблему подчёркивал и военный агент А. Игнатьев, отмечавший, что эти официальные коммюнике «славились» не только краткостью, но «подчас совершенно не соответствовали истинному положению вещей»[57]. Аналогичная ситуация, связанная с недостоверным информированием французского общественного мнения о событиях в России, наблюдалась и в западных изданиях[58]. Эта проблема актуализировалась в условиях появления массового субъекта, проявившего себя в военное время в виде массовых армий, в связи с чем возникла необходимость создания инструментов морально-психологического влияния на воинские контингенты, а также на мирное население, жившее слухами в условиях «информационного голода». Так, в годы Первой мировой войны пропаганда приобретает особое значение как инструмент формирования положительного образа союзника (и негативного — врага) и манипулирования общественным мнением. Ланглуа отмечал: «русские, по сути, ксенофобы, преувеличивающие значение своего оперативного театра, испытывают безразличие к союзнику, и в условиях дефицита французской прессы подвержены германской контрпропаганде»[59].
Проблема взаимодействия Франции и России в этом аспекте заключалась в недопонимании друг друга, вызванном недостаточной оценкой военных усилий обеих сторон, вызванной спецификой театров военных действий. Это заставляло представителей французской миссии прилагать усилия по «разъяснению» настоящей роли Франции в войне, своевременно и точно информировать население России о ситуации на Западном фронте в прессе
