Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны | страница 104

Для французского руководства идея интервенции была наиболее привлекательным решением «русского вопроса» и чрезвычайно занимала умы военных и политических деятелей Третьей республики. Прежде всего, свои варианты вооружённого вмешательства представляли сотрудники французской военной миссии и дипломаты, имеющие представление о положении дел в России. Следует отметить «Ноту о японской интервенции» генерала Нисселя, подчёркивающую антигерманскую направленность будущего вторжения, даже в части сохранения культурного наследия Российской Империи. Генерал указывает, что местная интеллигенция считает большевиков сущим бедствием, так как интернационализм противоречит сохранению национальной традиции; при этом «от межсоюзнической интервенции они ожидают больше великодушия и уважения к интеллектуальной традиции России». Интервенция в Сибири рассматривается Нисселем как потенциально эффективная, в отличие от вмешательств на Севере России (отсутствие ресурсов) и Кавказе (проблемы с логистикой и снабжением)[568].

Генерал Лавернь не представил своих прожектов, однако оставил мнение об этой акции, указав, что «Общественное мнение, за исключением абсолютных монархистов, явно благоприятно к союзникам. Каждая из партий, которые делят Россию, на разные голоса призывают вооружённую интервенцию союзников, но также каждая из этих партий хочет использовать эту интервенцию к своей частной выгоде, а не против внешнего врага, который витает на вторых планах по сравнению с нынешними заботами русского народа»[569].

Своё видение проблемы представляли и французские служащие, аккредитованные в других странах. Военно-морской атташе в Токио Роже Брылинский предложил собственное видение интервенции. Во-первых, он настаивал на немедленном прекращении сотрудничества с большевиками, во-вторых, считал необходимым сформировать Временное правительство в Харбине с последующей его отправкой в Сибирь и установлением выборного процесса на оккупированных союзниками территориях. В-третьих, Брылинский ратовал за восстановление монархии в России: в качестве потенциального кандидата рассматривался Великий князь Михаил[570]. Брылинский мотивировал монархическую реставрацию необходимостью нести в Россию «самые высокие идеалы», но подчёркивал, что демократические круги Антанты будут категорически против возвращения царизма[571]. Что характерно, в архиве министерства иностранных дел Франции это не единственный документ, постулирующий идею восстановления монархии. Предлагались проекты, согласно которым восстановление монархического порядка считалось осуществимым в России в виду тотальной аполитичности масс населения, страдающих от голода и равнодушных к политическому доктринерству. Полагалось, что люди типа «Ленин» («самоучки, не имеющие представления о реальности и вообще ни о чем») и типа «Троцкий» (тех, кого можно легко подкупить) составляют не более 2 % населения страны. Важно не допустить увеличения количества политически активных элементов, относящихся к этим двум типам, и возвести на престол царевича Алексея при регентстве великого князя Николая Николаевича