— Ап-ч-ч-хи! — поприветствовал я женщин.
— Будьте здоровы, господин Артаке, — почти сердечно отозвалась Курдула, а фрейлейн сурово промолчала.
— Благодарю вас, — церемонно склонил я голову. — Апч-чхи…
Фрейлейн Кэйтрин и Курдула были заняты странным делом — набивали пухом крошечные подушечки. Прочихавшись, я не удержался от вопроса:
— Это для кого, для кота?
— Это, господин Артаке, одеяло пуховое будет, — сдержанно отозвалась Курдула. — Подушечки вместе сшиваются, плотно-плотно, потом — пододеяльник сверху. И будет замечательное одеяло! Мы уж лет пять пух копили, думали — а вдруг да приданое придется шить. Слава те, господи, дождались!
— А кому приданое-то? — брякнул я.
Вопрос был глупым. Жених, то есть я, должен соображать, что невеста обязана принести что-то в дом. Не только будущие рога, о которых я вспомнил, но и что-то более полезное в хозяйстве.
— Так верно не мне, — хмыкнула кухарка. — Я свое приданое давно истрепала.
«Наслышан!» — хмыкнул я про себя, но вслух сказал:
— Вижу, что оклемалась, молодец. Ты бы сходила к Томасу, посмотрела — не утомился ли.
— Вы, господин Артаке, так прямо и скажите — пошла вон, дура старая, нам поговорить нужно, — встала кухарка.
— Курдула, сядь на место! — прикрикнула фрейлейн. — Я тебя никуда не отпускала.
Курдула замерла в нерешительности, но, когда я кивнул ей на дверь, послушалась меня, а не свою бывшую хозяйку. Интересно, как старики ее до сих пор не придушили?
Я прошелся по комнате — два шага вперед, полтора назад. Полюбовавшись на каминные часы, словно присыпанные снегом, изрек:
— Хорошие они люди, ваши бывшие слуги. Другие бы не вытерпели.
— Слуги должны знать свое место, — горделиво произнесла девица. — Знатные люди остаются знатными при любых условиях! Шваль остается швалью, даже выплыв наверх.
Я почувствовал, как во мне просыпается ярость. Я полагал, что эта девчонка заслуживает уважения за то, что она отчаянно пытается выжить и остаться человеком! А она… Да она просто маленькая спесивая дрянь! Захотелось ухватить фрейлейн за шиворот, задрать ей подол, завалить на эту жуткую постель и выдрать ее. Но я не дожил бы до своих лет, если бы позволял ярости управлять собой. К тому же, ну, что греха таить, не знаю, как бы я поступил при виде девичьей попы. Взять силой женщину — не велик подвиг. А что потом? А вот потом мне бы точно пришлось жениться на фрейлейн Йорген, и никакие уловки бы не сработали.
— По поводу швали я абсолютно с вами согласен, — изрек я, пряча злость под гадкой ухмылкой. — Из упавших в грязь мало кто способен очиститься.
