…После побудки в кубрике появился свежий номер боевого листка. Он был посвящен морякам, успешно выполнившим ночное задание.
Утренний чай в тот день оказался торжественным. Сначала поздравляли «именинников».
А потом произошло вот что.
По корабельному радио передали: лодка пересекла восемьдесят пятую параллель. Мы вышли на самые ближние подступы к Северному полюсу.
Сначала на кубрик обрушилась звенящая тишина. С минуту все соображали. Слишком радостным и неожиданным было это сообщение.
— Даешь Северный полюс! — первым крикнул Иван Кожухов. — Полундра, медведи!
И зашумел кубрик, разобравшись окончательно, в какую дальнюю даль мы сумели все-таки добраться.
— Скоро будем и там!
— В хоккей бы на тамошнем льду попробовать…
— Ура-а!..
— Нет, только подумайте, братцы! Сколько людей погибло, так и не добравшись до этой восемьдесят пятой!..
— Письмо бы послать отсюда, — мечтательно вздохнул кто-то, — порадовались бы дома за нас!.. Жаль, почты поблизости нет. Красивый бы штемпель на конверте получился!
Письма, письма…
О них мне хочется сказать особо.
Знали бы наши матери и жены, невесты и друзья, чего стоит нам ожидание этих писем. Дома, на берегу каждый день донимаем мы корабельного почтальона: «Нет ли весточки?» И всегда кошками скребет по сердцу его язвительное: «Пишут еще…»
Все, от кого зависит быть матросу веселым или грустным, задумчивым или жизнерадостным, счастливым или несчастливым, пишите нам чаще!
…Старшина Федосов последнее письмо из дому получил перед самым походом, после вечерней поверки. Читал его, уже лежа в койке.
«Здравствуй, сын!» — постоянное начало отцовских писем. А дальше, как всегда, о заводе и о цехе, где работает сам отец и где Виктор тоже работал до призыва на флот. Дальний и верный у батьки прицел: пусть сын не забывает родной завод, помнит товарищей, которые сделали из него, мальчишки, настоящего рабочего человека. Его, Виктора, цех теперь носит звание коммунистического. Разбирает старшина отцовские каракули, и теплеет у него на душе, и видится ему цех, и ребята, и станок его — налево, сразу у входа… Утро. Самое начало смены. В цехе стоит еще сонная тишина и прохлада — это днем только потеплеет здесь воздух от работающих станков… Мастер Иван Григорьевич торопится навстречу — веселый человек с запорожскими лихими усами. «Как дела, Витя? Как сегодня жить будем?»
Еще и еще раз перечитывает старшина отцовское письмо. Давно разгадал он отцовские мысли. Чувствует, куда тот клонит.
