Природа густо избороздила здешнюю землю балками. Глубокие, с крутыми сыпучими берегами, с густыми зарослями шиповника и боярышника на дне, они, как видно из названий, были прокляты: «Чертова балка», «Волчий овраг», «Пропасть», «Чумной яр», «Бесовы тропы». Через них не проедешь, не пройдешь, Потому их так и назвали когда-то местные жители. А сейчас эти балки и овраги милы для нас, как морщинки на лице родной матери: в них можно укрыться от знойного солнца, от бомбежки и подышать прохладным воздухом.
Глядя на карту, что лежит на столе оперативного дежурного, я быстро нахожу глазами квадрат с тремя извилистыми Чертовыми балками на той стороне Дона, где сосредоточился и готовится к бою мой батальон. Нет, он уже ведет бой: свежая черная стрела, обозначающая противника, уже вплотную приблизилась к стыку трех балок. Справа, на косогоре — бахчи. По бахчам идут вражеские танки: дежурный ставит там черный ромбик. И я как бы вновь вижу недавний бой с танками за хутор Володинский на бахчах совхоза «Советский». Раздавленные дыни, спелые арбузы, черная дымящаяся земля.
— Вам, товарищ старший политрук, надо в политотдел, — проверив мои документы, говорит оперативный дежурный.
— Да, — соглашаюсь я с ним и ни с места: все смотрю и смотрю на карту, на те участки, где строятся оборонительные сооружения — окопы, противотанковые рвы, которые продолжают рыть десятки тысяч сталинградцев; на красный пояс нашей обороны, к которому со всех сторон — от Ростова-на-Дону, от Клетской и прямо с запада через Калач — ползут черные стрелы. Ползут на Сталинград.
— Пройдите вон в тот дом, — показывает мне оперативный дежурный.
Враг имеет многократное количественное превосходство. Как сдержать эти силы? Нашему командованию надо решить это сегодня же. Нелегкое дело…
* * *
В политотделе представляюсь майору Кириллову. Его выпуклый лоб изборожден крупными поперечными морщинами, впалые щеки нервно вздрагивают. Это начальник отдела кадров. Он зажал зубами толстый, просмоленный никотином костяной мундштук с потухшей самокруткой. Надо было прикурить, да некогда: на столе две стопки личных дел и целая пачка телеграмм, донесений, шифровок о погибших и выбывших из строя политработниках, взамен которых нужно немедленно послать новых.
— A-а, Сергеев, значит, прибыл? — будто сомневаясь, спросил он, приподняв голову, чтобы посмотреть мне прямо в лицо.
— Так точно, прибыл, — подтвердил я, так и не поняв, зачем он об этом спрашивает, ибо сам факт моего прибытия был налицо и не нуждался в словесном подтверждении.
