В. Симонов
В других американских семьях перед обедом молятся. Складывают ладони у подбородка и молча застывают над тарелкой.
Здесь играли музыку. Отец, седой, красивый своей мудрой старостью патриарх, играл на скрипке то, что играл, наверное, всю жизнь — скачущий, прозрачный мотив. В нем было что-то от шарманки: неторопливый, размеренный бег мелодии по кругу.
Под такую музыку в салунах танцуют «сквэрданс» — народный танец американской глубинки. Здесь, в городе Альбукерке, он еще не пал ниц перед рок-музыкой. Альбукерк — это в приграничном штате Нью-Мексико. В краю еще не вытоптанных традиций.
Потом сели за праздничный стол, к пирогам с почками, с яблоками.
Сегодня, 28 марта — юбилей отца. Джону Рэндоллу исполнилось восемьдесят лет.
Только почему невесело за этим семейным столом, вокруг которого в кои-то веки сошелся вместе весь клан Рэндоллов?
Стол небольшой, круглый. Все сидят рядом, локоть к локтю. Но что-то недоброе уже витает над этим местом семейных трапез, что-то уже отсекает Маргарет от домашнего очага, возводит невидимую стенку между ней и гнездом Рэндоллов, городом Альбукерком, самой Америкой.
Власти щедро одарили старика отца к юбилею — в этот же день суд в Эль-Пасо, штат Техас, окончательно отказал его дочери в американском гражданстве» Маргарет Рэндолл, американку, рожденную от американцев на земле Америки, известную поэтессу и публициста, автора 40 книг, профессора университета штата Нью-Мексико, исследователя латиноамериканской культуры, талантливого фотожурналиста, хотят изгнать из ее собственной страны.
Где-то в недрах госдепартамента люди в мышиных костюмах без устали множат обращения к другим государствам — главным образом социалистическим — с призывом не чинить препятствий объединению семей. Семья… Хельсинки… Заключительный акт… Кто-то на перекрестках Нью-Йорка приколачивает таблички к уличным фонарям: тупик имени такого, садик имени сякого. Увековечивают неких «восточных диссидентов».
А вот вам американская семья Рэндоллов. Ее бестрепетно рубят пограничным шлагбаумом на две части. Дочь гонят прочь от престарелых родителей — пусть помирают в одиночестве. Надо проучить.
За мысли оставляют без отчизны. За творчество — без родного дома.
И что-то не слышу я стука молотков местных правозащитников, приколачивающих к уличному фонарю табличку: «Авеню Маргарет Рэндолл». Все тихо в казенной Америке. Торжественно молчит она, до предела довольная собой.
