— Да. Но мы начинаем забывать. Даже те, кто был на войне, и они… Мы уже не понимаем размеров бедствия, мы уверены, что войны не будет… Слишком уверены.
— Может быть, — ответил Индрек, — но разве из-за этого нужно сидеть в подвалах и дрожать?
Аарне подумал, что все это ужасное умничанье. Зачем об этом говорить? Война? Что же делать? «Бороться», — говорят все. Так говорят газеты. Все. «Внесите свой вклад в дело защиты мира».
— Что это значит: внести свой вклад в дело защиты мира?
— Это? Это значит, что нужно бороться.
— Час от часу не легче!
Индрек уже не улыбался.
— Наше государство борется за нас. Мы только принимаем то, что нам дают, и еще ворчим. В школе я два раза голосовал за мир. Поднимал руку, и все. Что это за борьба, черт возьми!
— У тебя есть лучшее решение? — спросил Аарне. Индрек закрыл глаза и потянулся. Затем сел как раньше, пощипывая порвавшуюся обивку дивана.
— Ты сам только что высказал красивую газетную фразу. Но точнее было бы: своим трудом внести вклад в дело защиты мира. Не усмехайся…
— Я не усмехаюсь, — ответил Аарне. — Только мне эта фраза ничего не говорит.
Индрек взял подвернувшийся под руку карандаш, провел на листе бумаги жирную линию, затем вторую и стал рассеянно штриховать лист. Наконец он поднял голову.
— Труд… об этом всегда говорят! Запомни: труд!
Аарне ждал.
— Что дает труд?
— Человек трудится, и он счастлив. Он не хочет убивать.
— Перестань, я не ребенок. Но все-таки? Ведь все решает сила. Если ты сильнее, я пытаюсь тебя обогнать, и наоборот, не так ли? Вот тебе и борьба за мир.
— Ты иронизируешь?
— Нет.
Молчание.
Вдруг Аарне спросил:
— Скажи честно, ты веришь, что будет война? Только честно.
— Нет.
На улице поднялся ветер.
Вы правы. Я иногда боюсь. Особенно по ночам, когда метель и над дальними просторами мчатся огромные снеговые тучи. В лесах растут сугробы; чудится, будто кто-то плачет между старыми деревьями, плачет и не может найти дороги к солнцу. И это правда: я боюсь тогда, и ты боишься, но не стоит говорить об этом. Зачем об этом говорить? Не надо, правда, не надо. Мы и сами это знаем.
— Как ты можешь быть в этом уверен? Ты можешь?
— Да.
— Как?
— Войны, во всяком случае, кончились, — сказал, наконец, Индрек. — Технический прогресс достиг такого уровня, что может быть еще только одна война. Коллективное самоубийство, при котором прогресс уничтожит своих создателей.
— И ты уверен, что этого не произойдет?
— Уверен.
— Почему? Как ты можешь быть уверен?
