— Во что?
— Ты пойми меня правильно. Мне кажется, что если ты веришь в жизнь, веришь в людей, то ты поверишь и в будущее… Знаешь, я верю! Эх, черт возьми, если бы я мог, я бы все сделал!
— Почему же ты не можешь?
Аарне замолчал, устало зевнул и вздохнул.
— Вот видишь, — продолжал он совсем другим тоном, — в великих делах я разбираюсь, а в том, что происходит каждый день, — нет. Я — нуль, понимаешь? Завтра я не смогу ничего сделать, хотя отлично представляю, что нужно делать через сорок лет. Но одну вещь я знаю.
— Какую?
— У меня есть очень хорошая знакомая — Эста Лийгер, художница. Слышала? Завтра мы пойдем к ней. Ты возьмешь с собою все, что у тебя нарисовано.
— Я… я боюсь. У меня ничего нет.
— Все равно пойдешь.
— Я ничего не умею.
— Если ты меня любишь, то пойдешь.
Опять. Парень, ты что, забыл, что в «Хозяине Кырбоя» про любовь не говорят ни слова?
«ДОРОГАЯ МАЙЯ…»
На скатерть капнула свеча. Ларне был дома. Темные окна залепил снег. Маленький поселок замела метель…
«Майя, я сейчас так одинок. В соседней комнате спит мама. Зачем-то я зажег свечу. Наверное, для того, чтобы порисоваться перед самим собой. Может быть, это театр с типичными декорациями для мелодрамы. Да, мама спит. А полчаса тому назад она плакала. Я не знаю, что делать. Она плакала. Пожалуйста, не волнуйся ни о чем».
Обо всем этом бессмысленно писать Майе.
— Сын, я посылала тебя в Тарту не для этого, — сказала мама.
— А для чего?
— Как — для чего? Я хотела, чтобы ты учился, чтобы ты стал человеком. А ты ухаживаешь за женщинами…
— Мама!
— Да, теперь мама… Знаешь ли ты, как много добра сделала для нас тетя Ида? Знаешь ли ты, как она заботилась о тебе? И чем же ты ей платишь?
Аарне старался говорить тихо:
— Мама, ведь ты ничего не знаешь.
— Я знаю все.
— Откуда?
— Мать всегда все знает.
— Откуда? Тетя Ида, да?
— Аарне, это не важно… Ну пусть — от нее.
— И ты веришь ей?
— Верю.
— Больше, чем своему сыну?
— Может быть, — медленно протянула мать.
— Почему?
Мать как будто не заметила этого вопроса. Вместо ответа она спросила:
— И ты не можешь порвать с этой девчонкой?
— Мама!
— Ты еще мальчик, Аарне. Ты не понимаешь, чем все это может кончиться. Может получиться так, что ты будешь жалеть всю свою жизнь. Да еще такие девушки…
«…Еще раз повторяю, не волнуйся. О тебе вообще не было речи. Говорили обо мне, об учебе и так далее. Она меня совсем не понимает. Но ее слезы огорчили меня. Страшно, когда ночью кто-то плачет…»
Аарне посмотрел на часы. Половина двенадцатого.
