О своей молодости тетя Ида всегда говорила с грустным сожалением. Казалось, она и сама не верит сказанному и только пытается заставить себя в это поверить. Она выпрямилась и улыбнулась. Аарне почувствовал, что первое сражение позади. Воспоминания обезоруживали тетю. Она расчувствовалась. И это было ее самой большой ошибкой.
— Иди сюда, поговорим…
Аарне сел в кресло. Тетя Ида надеялась, что он сядет рядом с нею, и поэтому дистанция несколько смутила ее. Но она взяла себя в руки и устремилась в страну своей юности, как пчела устремляется к цветку.
— Помнится, я ходила в последний класс гимназии. На улице Широкой, теперь это, кажется, улица Мичурина, мне всегда попадался навстречу молодой человек. И вдруг он стал смотреть на меня. Каждое утро смотрел. И еще как. Я была хорошенькой, Аарне, да и сейчас я еще ничего, у меня высокие скулы — признак чистокровных эстонцев. Да, тот молодой человек смотрел на меня… И я стала ходить в школу по другой улице.
— Это ты и хотела рассказать мне? — спросил Аарне.
— Да.
— Зачем?
Тетя улыбнулась.
— Я хотела рассказать тебе о любви…
— Непонятно, зачем сейчас, ночью, рассказывать мне о любви? К тому же…
Тетя Ида постепенно приходила в себя.
— У тебя еще хватает наглости…
Аарне встал.
— Скажи, пожалуйста, что я сделал, что? К чему весь этот разговор?
— К чему? Тысячу раз тебе говорила, что во всем должен быть порядок. Но говорить тебе — все равно что говорить стенке. Да-да… Твоя мать доверила мне тебя, я отвечаю за тебя. Не дай бог что-нибудь случится — кто будет отвечать? Ты сам-то хоть понимаешь, что делаешь?
— Нет.
— Ночи напролет ты где-то шатаешься. Позавчера тебя видели в кино… с девицей. Не собираешься ли ты жениться?
— Пожалуйста…
— Ах, не нравится? Кто же она тогда тебе? Распутная девка?
Тетя заговорила другим тоном. Казалось, это уже совершенно другой человек. Перед Аарне стояла женщина, полная ненависти и ревности.
Аарне подошел к ней. Во всей комнате он видел только одно — лицо тети Иды. Тетя, ничего не замечая, продолжала:
— Чего тебе не хватает? — В ее словах слышалась боль. — Разве о тебе не заботятся, не любят? Ты ищешь нежности и любви неизвестно у кого!
Аарне не слушал ее. Он закричал, с ужасом сознавая свою внутреннюю несдержанность:
— Кто — девка? Кто?
Тетя пыталась взять себя в руки. Она должна победить. Аарне стоял перед ней и судорожно сжимал массивную спинку стула.
— Что ты в этом понимаешь? Что? И ты, ты говоришь — девка? Как ты смеешь…
