— Хой! — выкрикнули женщины за одним из столов; затем схватили кружки и выпили. Их ножи ударяли о столешницу в замысловатом ритме.
Жаровни, заполненные углём, добавляли тепла в помещении. С длинных вертелов с мясом, шипя и разбрызгиваясь, прямо на угли, капал жир; его тяжелый запах соперничал с дымом и ароматом немытых тел. Тканые стены зала возле жаровен покрывали сажа и жирные блестящие пятна. Наверху, в складках крыши павильона, словно ядовитые сосульки, покачивались пряди копоти. Ковры на полу казались настолько грязными, что на них можно было бы вырастить целый сад. Нога Тайко ступила во влажное место, где что-то пролили да так и оставили впитываться.
— Ну ты даёшь, Ли! Тебе что, не нравится таверна, потому что тут грязно?
Ли сделал такое выражение лица, словно заскучал по своей тяжёлой сабле дао, оставленной в лагере каравана:
— Мне не нравится здесь потому, что это самая отвратительная таверна, которую я когда-либо видел!
— Тогда жду не дождусь, когда увижу питейные заведения Шу Луна. Их, наверное, моют каждый вечер и красят каждое утро.
Сделав глубокий вдох, Тайко наслаждался запахом жареного мяса и…
— Пиво! — задыхаясь произнес он. — Блаженная Ллиира, наконец-то не та бурда из лошадиного молока, которую делают туйганцы!
Схватив две кружки у проходящей мимо женщины и сунув одну Ли, он приказал: «Пей!» и осушил кружку залпом.
Пиво было сильно разбавленным и кисловатым; плававшие в нём мягкие комочки попали в горло, и Тайко подавился. Ли злорадно заулыбался.
— Просяное пиво, — произнёс он как ни в чём ни бывало. — Варится трактирщиком в больших чанах из козьей кожи.
— М-да, — Тайко с недоумением уставился на осадок в кружке. — А по вкусу как будто коза плавает там до сих пор.
— Так, так! — прогремел громкий и раскатистый голос. — Кто это выдаёт мои секреты?
Тяжёлая ручища опустилась на плечо Тайко и развернула его. Он уставился в лицо другого шу — если Ли был худым и сдержанным, то этот был толстым, улыбающимся и превосходил его ростом. Именно этот огромный здоровяк встречал караван, он же по-видимому и был трактирщиком. Тайко сделал поклон.
— Уважаемый господин Онг, — начал Тайко на языке народа шу, — приношу свои извинения…
Здоровяк махнул рукой, веля замолчать.
— Моё пиво отвратительно, — ответил он весело. — Не хотите ли еще немного?
Тайко моргнул, затем рассмеялся и протянул кружку:
— Плохое пиво становится лучше с каждой выпитой кружкой! — и отсалютовал Онгу наполнившейся до краёв посудиной.
