Теперь ей показалось даже странным, что еще неделю назад она работала в своем отделении в привычной, никогда не меняющейся восемнадцатой городской больнице.
— Да-да, войдите.
Девушка, услышав приглашение, распахнула дверь и стремительно вошла в кабинет. Уселась напротив стола, не удосужившись спросить разрешения.
Зав. хирургией восемнадцатой городской больницы, Олег Анатольевич Валеев, сначала окинул ее недовольным взглядом, но почти сразу улыбнулся. С первого дня, когда Ливанская пришла в отделение интерном, он относился к ней благосклонно. Может, ему нравился ее характер, а, может, просто приятно было смотреть на молодую девчонку. Она не то чтобы красивая, зато приметная: сухопарая, с угловатыми мужскими манерами, но в хирургии не так уж много женщин — не на ком глазу остановиться.
Хотя Ливанская не была, что называется, приятным человеком: за три года в больнице у нее почти со всем коллективом появилось тщательно скрываемое, но все же вполне ощутимое, неприятие. Кому не нравился ее тяжелый недевичий взгляд, кому — то и дело прорывающееся упрямство. Да и вообще, она не очень-то умела ладить с людьми.
— Ну и чем обязан? — заведующий посмотрел на девушку поверх очков и несколько удивленно улыбнулся. За эти три года она ни разу не попросила его помощи, улаживая все свои проблемы сама.
Выслушав, Валеев с досадой хлопнул ладонью по столу.
— Что за чушь?! — заведующий негодовал. Он уговаривал, читал нотации, даже голос слегка повысил. Ливанская только едва заметно улыбалась. Как ни странно, такая властная забота Валеева ее не раздражала, а даже немного умиляла, будто брешет старый добрый пес — и сторожить вроде уже нечего, а он все лает, лает. Заведующий был единственным, к кому она испытывала в этой больнице искреннее уважение.
Год в интернатуре, два в ординатуре. Разборы, консилиумы, зачеты. А в ближайшем будущем — хирургическое отделение в больнице где-нибудь на окраине. В Москве не было никаких перспектив. Конечно, последние несколько недель Валеев начал разговоры — мол, «оставлю в штате». Но это его «оставлю в штате» шло в обязательной привязке к «останешься при кафедре». А она никогда не собиралась заниматься научной работой. И аспирантура, и кандидатская были ей ни к чему. Она хотела оперировать, работать у стола, по-настоящему.
Чтобы получить назначение в миссию Красного Креста пришлось пройти по всем кругам бюрократического ада. Если навскидку назвать любой официальный документ, можно не сомневаться — он был в той пачке, которую Ливанская подготовила для поездки. Копии, выписки, справки. В этой кипе бумаг была собрана вся ее жизнь. Несколько месяцев она провела, бегая по инстанциям, делая прививки и направляя запросы в Польшу — там, в Лодзи, остались почти все ее официальные документы.
