— Муки, что происходит? — она неуверенно наклонилась помочь.
Тот сначала молчал, а потом принялся тщательно подбирать слова:
— Слушай, ты здесь не местная, поэтому…
— Не мнись. В чем дело?
Мужчина медленно поднялся, отряхивая колени.
— В том, что ты женщина. Не надо их злить.
— Кого?
— Их, — Муки, наконец, поднял голову. — Рита, эти места принадлежат исламистам. Я же просил тебя не выходить вчера на улицу. Это они из-за тебя взбесились. Женщина, не носящая хиджаб, в этих местах все равно что шлюха.
Ливанская неверяще вскинула на него глаза:
— Муки, это что — хиджаб?
— Речь идет о твоей безопасности. Ты работаешь — это харам[1]. Здесь для женщины вообще все харам: без хиджаба ходить — харам, руку пожимать — харам. Если мы с тобой вместе по улице пройдем — нас арестуют или забьют до смерти.
Девушка стиснула зубы:
— Мне не говорили, что я должна буду надеть хиджаб.
— А тебя никто и не обязывает, — он отвел взгляд. — Каждая женщина приходит к этому сама, — и, помолчав, добавил: — Рано или поздно.
Ливанская развернула ткань — это и в самом деле было платье: простого покроя, почти до пола, с длинными узкими рукавами.
— Рита, пожалуйста, не буди лихо.
Она растерянно пожала плечами.
— Я даже не мусульманка.
На что мужчина только с горечью усмехнулся:
— Здесь это не имеет значения. Может быть, в Могадишо, но не здесь. По этому дому можешь ходить как хочешь. Здесь все свои — никто не выдаст. Но в больницу и на улицу, — он сунул в руки девушки скомканные платки, — надевай хиджаб, хорошо? Так далеко от столицы все женщины надевают, если хотят, чтобы их не трогали. Надо было сразу тебе сказать.
Она сжала в руках платье и раздосадовано выдохнула:
— Господи, бред какой-то.
— Нас не тронули только потому, что им надо было раненого лечить. В этих районах правит Аль-Шабааб[2], помощи просить не у кого. А ты вчера перед боевиками на улицу выбежала, — Муки замялся. — Тебе помочь? В первый раз сложно завязать платок.
Он выжидательно смотрел, а девушка все теребила и теребила платки, ничего не отвечая. И, только хорошо подумав, решительно вздернула упрямый подбородок:
— Иди к черту. Я хиджаб не надену.
В подтверждение своего решения бросила платье на пол, перешагнула через него и вышла за дверь — пора было начинать прием, она и так опоздала.
Сомали. Деревня. 23:20.
Ливанская постучала и прислушалась: сначала была тишина, но спустя пару минут, дверь открыла Сюзон.
— О, salut! Еntres! Пр'оходи! — француженка поздоровалась на ломаном русском и улыбнулась — молодая рыжая девушка ей сразу приглянулась, они уже несколько раз пили вместе чай, болтая на жуткой смеси языков.
