— Долго работаешь?
— Второй год. Вас только двое новеньких: ты да Лисото. Он с месяц назад прибыл. Знаешь, что тут самое поганое? — видно было, что ему давно не терпелось выговориться кому-то новому, кто этого не знал: — Местные, — он почти с ненавистью стиснул зубы. — Они же как дурные дети. Бегают, радуются. А чему радуются? Тому, что жрать нечего?! Что, того и гляди, все от заразы какой-нибудь подохнут?!
Девушка ничего не ответила, хотела сделать еще глоток, но посмотрела в чашку и, передумав, выплеснула бурду в ведро: желудок снова начало скручивать легкими спазмами. От Додди не ускользнуло это движение и он пророчески хмыкнул:
— Сломаешься. Да я не виню, это правильно. Сломаешься и свалишь отсюда. Эти места невозможно любить.
В коридоре раздался неопределенный шум, и оба обернулись. Мимо, шелестя подолом длинного одеяния, прошла Ясмина. Не поднимая головы и глядя в пол, она несла несколько больничных жестяных тазов. Додди проводил ее неожиданно-неприязненным взглядом. Подождал, пока за женщиной закроется дверь, и бросил, глядя вслед:
— Или станешь — как эта.
8
20 октября 2008 года. Понедельник. Сомали. Деревня. 14:20.
Выскочить на улицу Ливанскую заставили не крики, доносящиеся снаружи — это у них было делом привычным — а тарахтение и клекот грузовика. Автотранспорт в поселке — не частое явление.
Грузовик был старый, ржавый, с блестящими лысыми покрышками и без левого борта. Двигатель трещал, стучал, клокотал и свистел с такой силой, что почти перекрывал отчаянные крики четверых парней.
Таких она уже видела. Моджахеды. Они ездили на обрубленных джипах по городам и деревням, силой устанавливая власть. А через пару часов приезжали другие — короткая перестрелка — и на какое-то время главными становились они. Сколько здесь разных бандитских группировок, не знали даже местные.
А нашпигованные пулями тела попадали на стол хирургам Красного Креста.
Парни стояли в кузове и размахивали руками. Их головы были обвязаны полотенцами на манер тюрбанов, а поверх курток крест-накрест висели автоматы. Сомалийцы прыгали, возбужденно орали, сверкая зубами на черных лицах. В первую секунду девушка не поняла, в чем дело, и только потом разглядела лежащую меж их ног бесформенную массу, а еще через секунду — автомат. Значит, еще один боевик. Раненый.
— Иди внутрь! — Муки, выбегая, больно толкнул ее в плечо, выскочил на залитую палящим солнцем улицу и побежал к грузовику.
Девушка, даже не поняв, что он имел в виду, кинулась следом. Но когда врачи забрались в кузов, боевики встретили их неожиданной яростью. Они с такой злобой размахивали оружием, что ей показалось — их сейчас вышвырнут обратно на дорогу.
