— Значит, все живы! — невольно вырывается вздох облегчения. — Ну, докладывайте…
Выясняется, что из Таллина в Кронштадт сегодня ночью шел конвой в составе девяти транспортов с ранеными, имея достаточно сильное охранение. Утром конвой обстреляла фашистская батарея с мыса Юминда. Некоторые корабли получили незначительные повреждения, но остались на ходу. Позже конвой подвергался воздушным атакам. На транспорт «Даугава» совершено тридцать налетов. Ходовой мостик снесен, разбиты шлюпки, перебит паропровод. И все же экипаж спас судно.
У Гогланда конвой вошел в оперативную зону Кронштадтской военно-морской базы; его прикрыла наша авиация.
На этом переходе мужество и доблесть проявили многие латыши — члены экипажа «Даугава»: механик Куц, машинист Берзин, кочегар Пинксис. Поистине сказочно сложилась судьба буфетчицы Альмы Хорст. Она и под вражескими бомбежками ухаживала за ранеными. Взрывной волной ее сбросило в воду. «Даугава» ушла вперед. Наш сторожевик подобрал девушку и передал ее на другое судно, но через несколько часов это судно погибло. Альма вновь оказалась в воде и снова ее подобрал проходивший мимо корабль. К общей радости всего экипажа, Альма Хорст добралась живой и здоровой до Ленинграда и вернулась на свой пароход.
Переход двух последних конвоев показал, что многие участки нашей важнейшей коммуникации опять сильно заминированы и, что хуже всего, минные поля после нашего траления непрерывно обновляются противником. Основное же минное поле прикрывается огнем тяжелой немецкой батареи.
Начальник оперативного отдела, докладывая обстановку, предлагает: батарею уничтожить, а фарватеры вновь протралить. Что же, правильное предложение. Но возникали вопросы: чем разрушить батарею? Чем тралить минные поля? Чем прикрыть с воздуха наши корабли?
С тяжелым чувством иду к командующему докладывать обстановку. Он принимает решение: для контрольного траления фарватера послать 12-й дивизион малых тральщиков под охраной сторожевых кораблей.
Сразу же на КП прибыл начальник минной обороны контр-адмирал Ралль. Быстро составили план траления. Но, видимо, Нептун на нас прогневался. С полудня на море начался шторм. Ветер северо-восточный, восемь-девять баллов, на рейде разгулялись огромные волны. Попытка тральщиков выйти из бухты не увенчалась успехом, они не могли «выгребать» против штормового ветра даже без тралов. Посылать же в такую погоду последние десять базовых тральщиков — это значит рисковать потерей крайне важных кораблей, без которых противнику легко закупорить нас в таллинских гаванях.
