Сейчас, окидывая стол с неприхотливыми закусками, майор выпячивал грудь и собирал за спиной гимнастерку в складки, чтобы она лучше обтягивала талию, одновременно тут же подмигивая Оле и как бы говоря: «Ну что ж, гульнем, а?!»
Хуже всех себя чувствовал Саша, никак не ожидавший, вероятно, что из-за него поднимется этакая кутерьма. Он пожимал плечами, поглядывал на меня и благодарно, несколько растерянно улыбался, как бы говоря: «Ты же видишь — я тут ни при чем. Это они все сами».
И тут Голубовский, кашлянув, несколько парадно начал:
— Товарищи офицеры, солдаты и вольнонаемные воины! Мы с вами привыкли сидеть по ночам. Таковы требования боевой обстановки. Не спит до рассвета Верховный. Не спят, ожидая его вызова на телетайп, командующие фронтами. Не спят корпусные и дивизионные командиры и их штабы. Не спим и мы — мозг инженерных войск. Но сейчас… Мы выполнили все, что нам приказывали. Противник прекратил огонь. На нашем участке все в порядке, хотя мы и каждую минуту готовы… — Голубовский вынул платок, кашлянул в него и продолжал: — Но я не о том. Сегодня особая ночь. Офицер с острова, то есть с нашего переднего края, презирая обстрел и непогоду, прибыл к нам с донесением. Мне стало известно, что у капитана Нагорника день рождения. Предлагаю отметить этот факт из жизни нашего друга. Он храбрый человек…
— Замечательный человек! Правдивый, — перебил его Потекян.
— Зачем перехваливать! — развел руками Саша.
— Давайте, давайте к столу! — заторопила Нина Сергеевна. Протянула руку и усадила меня. Потом оглянулась. — А вы что, Лютиков?
— Действительно. Ты что, против, младший лейтенант? — повернулся к нему и Потекян, увидевший, что чертежник не трогается со своего места.
— Нет, если все… За товарища капитана я… — поднялся с табуретки Лютиков. — У меня только печенье. Не знаю, подойдет ли?
— Почему не подойдет?! Давай, что есть. Женщины с чаем съедят, — продолжал неугомонный южанин.
Лютиков вынул из ящика стола початую пачку печенья, добавил ее к общему угощению, объяснил:
— Тут у меня начатое…
— Какая разница, доедим.
— Печенье, понятно, не закуска, — сказал Голубовский. — Вот баночная колбаса, то вещь.
— А если еще с луком!.. М-м-м!..
— Вы, товарищ капитан, правда как на Кавказе, — восхитилась Оля. — С вами не соскучишься.
— Зачем скучать?! Не надо скучать, Олюшка. Ничему не поможет.
Голубовский сосредоточенно разливал водку в составленную разнокалиберную посуду.
— Можете проверять, допускаю колебание не более пяти граммов.
