— Я бы его отпустил, — предлагает Ольбрихт. — Он всегда был человеком слова, а тут ведь надо и сторожить его.
— Я бы тоже отпустил, — замечает Геппнер. — Если даст слово, то сдержит…
— Я иного мнения о Фромме, — говорит Бек. — Но если господа генералы полагают…
— Да ничего подобного! — вмешивается вдруг Гизевиус. — Лучше пристрелить его. Этот завравшийся мерзавец ничего другого и не заслуживает. Честное слово? Что это такое? Помните, как в двадцать третьем году фон Лоссов дал честное слово Гитлеру, когда тот пригрозил ему револьвером, а потом вернулся к своим и отдал приказ стрелять?
— Вы преувеличиваете, господин советник! — возражает Штауффенберг. — Стрелять?.. Он сдержит честное слово…
— Вы сами сегодня нарушили слово, данное два месяца назад Фромму, что ничего не будет предприниматься против Гитлера, — говорит Гизевиус.
— Позвольте! — повышает голос Штауффенберг. — Если родина может погибнуть из-за того, что мне страшно нарушить присягу, то мой долг побороть этот страх. Я не желаю…
— Разумеется, полковник, разумеется. Мы прекрасно вас понимаем…
— Прошу не выпускать Фромма из-под ареста, — спокойно произносит Бек.
Ольбрихт и Геппнер направляются к Фромму, Гизевиус — в кабинет Мерца фон Квиринхейма. Офицеры входят и выходят. Лихорадочно работают две машинистки. Одна из них переписывает пространный приказ, который должен быть передан по телетайпу. Мерц исправляет ошибки. Это подробная инструкция относительно введения чрезвычайного положения. Два телефона — и третий в соседней комнате — трещат без умолку. Мерц не берет трубку, это делают случайно подвернувшиеся офицеры, которые советуются друг с другом, вопросы переплетаются с ответами, царит невероятная неразбериха.
На Бендлерштрассе явился собственной персоной командующий округом Берлин — Бранденбург генерал фон Кортцфлейш. Получив сигнал «Валькирии», он решил лично переговорить с Фроммом.
Увидев Геппнера, он протестует, хочет уйти. Отказывается признать его своим начальником.
На помощь Геппнеру приходит Ольбрихт.
— Генерал! — восклицает он. — Гитлер мертв. Пробил час спасения Германии! Будьте мужественны!
Но Кортцфлейш пожимает плечами:
— Фюрер жив! Я присягал ему.
Входит Бек, слышит это.
— Вы не подсчитывали, генерал, сколько раз Гитлер нарушал торжественные обещания, дававшиеся немецкому народу? Он влечет нас в пропасть. Если мы не избавимся от него, через несколько месяцев вся Германия будет оккупирована. Вы слышите?
— Я присягал…
