– А ты не боишься, что из-за этого мы не доживем?
– Не боюсь. Я же тебе говорю: это разменная монета. Только проще этих подремонтировать, пока смена подрастет. Вот тем, кто пластику одному местному дону Корлеоне сделал, – им стоит бояться. А эти все равно скоро от ширева перемрут. Не делай большие глаза, лучше подумай, как мне их вести после операции. Детокс, что ли, параллельно проводить – так почки могут не выдержать. Подумай, ладно? Ты же у меня умница.
– А ты гнусный льстец.
– Да, но ты-то все равно умница. Посмотришь, ладно? Я пошел, машина уже выехала. Когда вернусь – не знаю, если что – ложитесь без меня.
Те трое выжили, и Генкино положение укрепилось. Уложив Дашку спать, мы вполголоса обсуждали дальнейший план действий.
– Нужно срочно искать путевого анестезиолога. Олегу из травматологии я говорил, без подробностей, он сказал, что подумает.
– И лаборанта. Возможность делать рентген с описанием – пусть хоть в БСМП.
– Хотя бы двух постовых медсестер…
– Вот ты и завотделением.
– Не обязательно. Просто все должно быть ам шнюрхен.
– Лучше даст ист фантастиш…
– Сейчас…
Шутки шутками, но где-то на окраине в небольшом домике за двухметровым забором постепенно сложилось нормальное хирургическое отделение – пусть работающее по непредсказуемому графику и всего на пять коек. Генка называл его виварием, но снабжение там было безукоризненное: медикаменты, расходные материалы, оборудование – разве что без рентгеновского аппарата. Но рентгенологи в БСМП тоже хотели есть, а есть, как всегда, на ставку было нечего, на полторы – некогда. Да и те гроши платили раз в несколько месяцев. В своем кругу всегда точно известно, кто чего стоит, и Генка знал, где найти лучших. Ну, а про то, что нужно помалкивать, нам, потомкам ссыльнопоселенцев, напоминать не приходилось.
Хуже всего была непредсказуемость. Простояв у стола вечер и ночь, Генка выдерживал вслед за тем операционные дни только за счет своей двужильности. Хорошо еще, что это случалось нечасто. А второго хирурга он так и не нашел – может, и не искал.
Сюрпризы продолжались. Когда после очередного визита в домик на окраине Генка выложил на кухонный стол пистолет, я в очередной раз потеряла дар речи.
– Что это?
– «Макаров». Сказали, что чистый.
– Откуда?
– Все оттуда же.
– Ты соображаешь, что делаешь?
– Да. И давай не будем разговаривать в таком тоне. Оль, я вижу больше, чем ты, не обижайся. Иногда кажется, что работаю в прифронтовом госпитале. Колотые, резаные, стреляные – и это обычная хирургия в городской больнице. Глеб в травме работает, у них вообще помесь Бурденко со Склифом. Так что я не стал отказываться, когда ствол предложили, да еще даром.
