Но что я все равно доплыву.
Ощутив, что цепляю животом прибрежную гальку, я разревелась. Меня вырвало желчью и морской водой. Встать я не смогла и ползла, оставляя за собой борозду, словно тюлень. Так, мучительно икая от усталости и холода, с лицом, залитым смесью слез и морской воды, я отползла подальше от черты прибоя, с трудом поднялась на ноги – и никого не увидела.
Берег был пуст. Моя сумка одиноко стояла так, словно я ее только что оставила.
Если бы они были здесь, они бы меня дождались. Они не бросили бы меня одну на пустом берегу. Если их здесь нет – значит, их здесь и не было. Неужели мне показалось? Если да, то очень вовремя.
Я доковыляла до сумки, с трудом расстегнула «молнию», негнущимися пальцами достала полотенце и принялась яростно растираться – до тех пор пока кожа не стала гореть. Потом натянула все теплые вещи, которые взяла с собой, доверху застегнула молнию ветровки и принялась методично наливаться какао. После третьей чашки я смогла сообразить, что надо выбираться отсюда на шоссе, вызывать такси и домой – в горячую ванну. Кое-как застегнув сумку, я повесила ее на плечо и заковыляла, затем с трудом потрусила, потом побежала в сторону шоссе, блаженно ощущая, как отогревается тело. Некогда болеть, время работает не на меня, и его все меньше и меньше…
Дальше мне стабильно везло. Машина пришла быстро, водитель не задавал вопросов и подъехал к самому подъезду. По лестнице я вскарабкалась, подтягиваясь за перила. Только закрыв за собой дверь, я почувствовала, что осталась жива.
В доме все спали. Сонный Макс вышел из детской, убедился, что это всего лишь я, пару раз вильнул хвостом и пошел досыпать – к Дашке в кровать, конечно. Совсем отбилась от рук собака… Поймав себя на этих привычных домашних мыслях, я с удивлением поняла, что лишь недавно я была на волоске от смерти, боролась за свою жизнь и победила. Пусть это только первое сражение, но оно выиграно мной.
Я написала Дашке записку: «Калым был тяжелый, не будите, завтра у меня профдень», прикрепила ее на холодильник и полезла в горячую ванну. Прогревшись докрасна, быстро обработала ссадины и порезы, заползла в кровать и уснула, едва положив голову на подушку.
Проснулась я в два часа дня и стала собирать себя по кускам. Болели все мышцы. Ссадины и порезы саднили, но не нарывали. Температура, слава богу, не поднялась. Я еще не до конца восстановилась, но уже была способна думать и принимать решения. Лицо вроде обошлось без синяков и порезов. Страшно хотелось есть – еще бы, после больше чем километрового заплыва в холодной воде. Тренер Сергей Иванович гордился бы мной, хотя, пожалуй, душе пришлось куда тяжелее, чем телу.
