– Я знаю, что одно дело вы, другое дело я. Я всего-навсего девочка. И я знаю, что я не мой папа. – Она смотрела на них жестким взглядом, силясь добиться, чтобы они увидели, как серьезно, остро, решительно она настроена. Она постаралась как можно сильней нахмурить лоб. – Но все равно вы должны мне объяснить, что происходит. Я слышала: Гадд сказал, что Элл автор, как я. Вы должны мне объяснить, что это значит. И вы ввели меня в заблуждение. Мне надо сделать так, чтобы Элл не разъяли. Я слышала, что́ он сказал. Двенадцать ночей. Мне надо прийти ей на выручку.
Время уходит.
Флип выразительно посмотрел на Вилли, открывшего было рот. Вилли уступил ему. Флип заговорил:
– Автором зовется тот, кто от рождения способен приобрести высочайшее мастерство в повествовании; это не могущество, но готовность вместить в себя могущество. Автор каким-то образом уже знает все истории, какие есть, – ему словно бы и не надо их сочинять, только припоминать. Это редкое качество: мы с Вилли не видели автора уже много-много лет. Настоящего. Это не значит, что их нет, – просто нам трудно узнать, где они. Они должны существовать; всегда существовали. Мы сами в прошлом были авторами. – Флип помолчал, глядя Кэй в глаза каким-то застенчивым, виноватым взглядом. – Все духи в прошлом были авторами. И в принципе мы можем находить новых авторов при помощи сюжетных досок, но на это нужно время, очень много времени – ведь в мире столько людей, столько сюжетов, на одну страну пришлось бы затратить века. Поэтому чаще всего в былые времена они просто возникали, словно бы случайно; и если мы о них узнавали, то лишь после их кончины. Порой великие авторы становились известны лишь спустя столетия после смерти. А при жизни мы до них не добираемся.
Флип умолк. Вилли вновь хотел что-то сказать, но Флип жестом показал ему, что не надо, и продолжил:
– Мы подумали… в приказе было написано, что дочь Эдварда Д’Оса – автор. Мы подумали, что это ты, потому что ты могла нас видеть.
– Но мы ошиблись, – вставил Вилли. – Это была Элоиза.
Кэй вдруг почувствовала, что источником ее надежд было самомнение, не имевшее под собой оснований. А теперь это самомнение сдулось, лопнуло, смялось, как спичечный коробок под подошвой Гадда. Его слова зазвучали у нее в голове: Она не заслуживает внимания. Мне безразлично, где и как вы от нее избавитесь. Она глотнула воздух, ее голова устало склонилась набок. Она перевела взгляд на ручку задней двери в форме увеличенного сюжетного камня.
