— Иди ты в баню, Бреднев! — ругался Артем, отталкивая от себя любвеобильного генсека, испускавшего пряный аромат мочи и немытого тела.
— Банный день у нас по субботам, — подал голос со своей койки профессор Гаплевский. — Это так, молодой человек, к сведению. А сейчас наступает время завтрака. — И старик мечтательно облизнулся.
Словно подтверждая его слова, по коридору раздался жестяной звон баков, в которых привозят в «дурку» пищу «Баландеры» уже тащили их к пищеблоку. Запахло макаронами. Один из разносчиков — неуклюжий слюнявый дебил — запутался в собственных шлепанцах, споткнулся и выпустил ручку бака. Часть его содержимого вывалилась на потертый линолеум коридора. Дебил расстроенно замычал и принялся сгребать макароны с пола. Брал очередную пригоршню, запихивал в бак, смачно облизывал пальцы и тянулся за новой порцией. Казарин задержал дыхание, подавляя подкатившую к горлу тошноту.
В воняющей прокисшими щами столовке Артем сразу отодвинул от себя тарелку с макаронами и тонким, просвечивающим кружочком колбасы с торчащими из него сероватыми ошметками туалетной бумаги.
— Не любите макароны, молодой человек? — удивился Гаплевский, к которому Артем подсел за столик. — Тогда, с вашего позволения?..
И, не дожидаясь ответа, вывалил содержимое казаринской тарелки себе.
Судя по всему, интеллигентский лоск мигом облезал даже с такого приличного старичка в борьбе за жизнь и пищу. Вскоре, наверное, и Артем станет таким: будет с аппетитом уплетать собранные с пола макароны, норовя отжать у других больных еще тарелочку.
Брежнев за соседним столиком неторопливо и царственно вкушал пищу, которую пять минут назад соскребли с грязного линолеума, и приговаривал:
— Как писал Максим Гордый, человек — это звучит горько…
Рядом с ним сидел Шкуркин и поглощал макароны, словно сбесившийся итальяшка, что, впрочем, совершенно не мешало ему продолжать гонять шкурку под прикрытием столешницы.
— Вы когда-нибудь видели его не онанирующим? — поинтересовался Артем у профессора, кивнув на неутомимого шкуркогонятеля.
— Видел, — подтвердил старик, ловко управляясь вилкой с жалкими колбасными обрезками. — Во сне он иногда прекращает возвратно-поступательные движения руками в области промежности. Но данное явление наблюдается крайне редко. У этого индивидуума просто поразительная половая активность!
— А сидит он тут тоже за это дело? — поинтересовался Казарин и усмехнулся: — Секс-диссидент. Узник пениса!
— Ну зачем же вы так, батенька. — Профессор поморщился, а потом, понизив голос, сообщил: — Он здесь оказался совсем по другой причине… Дело в том, что Михаил Евграфович Шкуркин — потомок инопланетян! Да-да, самых настоящих!
