— Это я так, в ответ на ваши слова доложил, — сказал Радиолов. — А вообще-то нам помощь требуется. Вот по этому поводу и звоню.
— Чем могу, как говорится… Докладывай!
Капитан выложил свою проблему, не забыв высказать вопрос об ответственности ГРУ за подготовку нынешнего подполковника спецназа США.
— Иначе, товарищ полковник, он будет в состоянии нам много проблем доставить. Пусть даже и не моей группе, в частности, но другим ЧВК, что в Сирии воюют…
При этом Радиолов не преминул сообщить, что его позицию полностью поддерживает полковник Черноиванов, который уже поговорил с генералом Трофимовым, и генерал, если дело застопорится из-за финансирования спутникового времени, готов отправить в ГРУ официальный документ с просьбой поддержать инициативу группы «волкодавов» о выделении им спутникового времени.
— Я понимаю тебя, капитан. Прекрасно понимаю. И понимаю, что без этого работа твоей группы сильно осложнится. Но я знаю, насколько сложно бывает при нашей бюрократической машине доказать необходимость тех или иных мероприятий. Но я попробую. И не просто попробую, а постараюсь. В самом деле, когда испытывали, тогда было можно, а сейчас почему-то возникли сложности. Спрашивается, для чего тогда испытывали? Чтобы отчитаться о наличии системы спутникового контроля? Для чего, спрашивается, запускали в космос спутники, если не для работы. Короче говоря, я сразу с утра отправляюсь с визитом к большому руководству. Как будет результат, я тебе сообщу… Не переживай, сразу сообщу, каким бы результат ни был. Жди звонка. А пока… Пока позвоню полковнику Самохвалову. Он тут собирал для тебя данные на капитана Волкова. Вернее, на подполковника Волкоффа. Прикажу немедленно отослать тебе на «планшетник». Конец связи, капитан…
— Конец связи, товарищ полковник…
Радиолов убрал трубку в чехол, чехол в карман и вернулся к Черноиванову и Ласточкину, оживленно обсуждающим что-то у крыльца.
— О чем сыр-бор идет? — спросил он.
— Да вот, тут товарищ старший лейтенант высказывает претензии в адрес моей Службы.
— По поводу?
— По поводу слабой нашей работы. Обвиняет СВР в том, что мы не подготовили подробные данные на предыдущую, еще советскую, жизнь и деятельность Оборотня. А я только возражаю, что тогда нашей Службы еще не существовало. Мы созданы из Первого Главного управления КГБ СССР уже после окончания войны в Афганистане. Та война окончилась в тысяча девятьсот восемьдесят девятом, а СВР создали только в конце тысяча девятьсот девяносто первого. А он говорит, что документы Первого Главного управления КГБ к нам перешли. Я, честно говоря, просто не знаю, что у нас в Службе есть на Оборотня. Знаю только, что в плен он попал в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году, тридцати одного года от роду. А в США обосновался только через семь лет. Как вы знаете, в США не признаются законом никакие дипломы о высшем образовании, полученные в других странах, в том числе и военные. И потому мне самому любопытно, каким образом, не оканчивая военный вуз в США, Волкофф дослужился до подполковника. Но все эти данные должны быть в ГРУ. И их необходимо затребовать. Ты не затребовал, Алексей Терентьевич?
