Оракул коротко кивнул.
— Уходи, Дар из рода Маршалов. И никогда не возвращайся сюда. Уж не знаю каких богов ты прогневал, но несет от тебя сущей смертью! Ты как кобра, которая при укусе изрыгает сплошной яд. Заклинаю тебя: покинь Черепаху. У тебя своя дорога, у нас своя. — Суховей выдержал паузу, прислушался к теплому воздуху, и добавил: — Слышишь как колышутся на ветру эти листья. Они говорят мне гораздо больше, чем может показаться. Я вижу твою истинную цель, странник. Ощущаю мысли. Твой конечный путь. Он весьма тернист, но разнится с нашим уделом. Ступай своей дорогой. Тот кого ты преследуешь не так далеко. Ты еще можешь его догнать. А если не сможешь его догнать он обязательно подождет.
— Почему? — с придыханием спросил странник.
Тальпе показалось или услышав слова оракула, ее спутник внезапно позабыл обо всем на свете. Выпав из реальности, Дар внимал каждому слову, каждому пророчеству, что извергал гнилой рот Суховея.
— Ему надоело ощущать за собой шлейф опасности.
— Что-то еще?
— Я вижу камень много камня. Но там есть и металл. Там состоится ваша встреча. Поверь мне, она неизбежна, — вздохнул Суховей. — Больше ничего. Прости. Слишком много не определенности.
— Закон Парадокса, — прошипел странник.
— Скорее его насмешка, — сухо констатировал Суховей. — А теперь уходи. Я сделал для тебя больше, чем друг разделивший с тобой горечь утраты… ты понимаешь о чем я.
— Кажется понимаю, — не стал спорить Дар.
— Торг состоялся.
— Состоял. Спасибо за честность, — поблагодарил странник.
Развернувшись, он спокойно направился к лестнице ведущей обратно под черепаший панцирь.
— Постой, — внезапно окликнул его оракул.
— Что-то еще? — откликнулся Дар.
Суховей тяжело вздохнул:
— Пророчество которое ты услышал…
— Что с ним не так?
Гнилые нити на глазах сползли к переносице.
— Я говорил чужим языком.
— Вот как, — взгляд странника сделался очень серьезным. — И кто же осмелился использовать оракула.
— Сова, — устало выдохнул оракул. — Это было совиное пророчество. Уж не знаю что это значит, но ответ пришел ко мне также как приходит вечерняя прохлада или дневное марево, из ниоткуда и туда же убирается, звездная матерь!
— Друг разделивший со мной горечь утраты, — протянул Дар, и низко поклонившись, повернулся к старику спиной.
И вновь Тальпа уловила в словах спутника некую грусть.
Странные слова, неопределенные фразы — казалось они не имеют никакого смысла. Но странник воспринял их иначе. Он прекрасно понял о чем идет речь. В его взгляде, движениях, появилась некая взволнованность. И как бы он не пытался скрыть этого, ему так и не удалось.
