– Нет. Она не была коллектором, – ответил Гамаш. – Она была архитектором.
– Тогда почему она в этом костюме?
Мужчины пожали плечами.
Лакост уставилась на них, слегка растерявшись:
– Хорошо, давайте с самого начала. Введите меня в курс дела.
– Кобрадор появился вечером после Хеллоуина, – заговорил Гамаш. – На ежегодной костюмированной вечеринке здесь, в Трех Соснах. Мы тогда и не догадывались, что это такое. Никто не знал, кто он и какой смысл в его действиях. Все испытывали какое-то беспокойство, но не более того. До следующего утра, когда мы проснулись и увидели его на лугу.
– Без сознания? – спросила Лакост. – Пьяного?
Гамаш отрицательно покачал головой и полез в карман за айфоном. Когда он его доставал, что-то выпало из кармана на пол.
Салфетка из бистро.
Они с Бовуаром оба наклонились за салфеткой, но Жан Ги оказался проворнее и протянул салфетку Гамашу. Однако успел заметить несколько слов, написанных четким почерком шефа.
– Merci, – сказал Гамаш.
Он тщательно сложил салфетку и убрал в карман. Потом принялся просматривать фотографии в айфоне.
– Я сделал эту фотографию утром в субботу и отправил Жану Ги. Попросил узнать, что удастся.
Он показал фото Лакост.
Она давно научилась не реагировать эмоционально на изображения, звуки, слова. Воспринимать увиденное и услышанное, но не показывать своего отношения. Большинство людей, наблюдая за ней, не увидели бы в Лакост никаких перемен, когда она разглядывала фото.
Но Гамаш заметил. Заметил и Бовуар, сидевший рядом.
Чуть-чуть расширились глаза. Чуть-чуть сильнее сжались губы.
Для следователя с ее опытом это было равносильно крику.
Лакост оторвала взгляд от айфона и посмотрела на Гамаша, затем на Бовуара.
– Это похоже на Смерть, – сказала она нейтральным, почти обыденным голосом.
– Oui, – подтвердил Гамаш. – Мы тоже так подумали.
Фигура на фотографии была мощная, угрожающая. Но в ней было и что-то величественное. Спокойная уверенность. Фатальность.
Резкий контраст с безжизненным комом в кладовке. Одно напоминало Смерть, другое являло собой ее воплощение.
– И что вы сделали? – спросила Лакост.
Гамаш чуть шевельнулся на жестком стуле. Тогда ему в первый раз пришлось официально ответить на этот вопрос, и он подозревал, что далеко не в последний. Он уже предчувствовал упреки: как получилось, что старший суперинтендант полиции ничего не сделал, чтобы предотвратить такой исход?
– Я говорил с ним. Спросил, кто он и чего хочет. Но он не отвечал. Продолжал стоять. Смотреть.
