– Искали, – ответил Гамаш. – Все, что вы перечислили, важно, но в то же время уводит в сторону. В расследовании убийства очень легко сбиться с правильного пути. Последовать за кричащими уликами и упустить более тонкие, незаметные. То, что казалось устрашением и закончилось убийством мадам Эванс, только выглядело таинственным из-за нашего непонимания. Но когда нам все стало ясно, несущественное отпало. Все это оказалось отвлекающими обстоятельствами, тогда как убийство само по себе было простым. Как и большинство убийств. И совершило его человеческое существо. По человеческим причинам.
– Что же это за причины? И пожалуйста, не надо перечислять семь смертных грехов.
Гамаш улыбнулся, и ручейки пота потекли по канавкам морщинок на его лице.
– О, это как раз был один из них.
– Хорошо, – сказал Залмановиц, явно слишком уставший, чтобы продолжать спорить. – Какой именно? Алчность? Похоть? Гнев?
Гамаш поднял вверх указательный палец.
Вот оно.
Гнев. Превратившийся в привидение, которое поглотило своего хозяина и отправилось в мир. Чтобы убивать.
Все началось, как это и бывает в подобных делах, вполне естественно. Как стадии скорби.
Последней стадией должно было стать примирение, однако скорбящий изменил курс. Сошел с тропы и начал все глубже погружаться в печаль и ярость, подпитываемые чувством вины. И наконец эти чувства вывернулись наизнанку. А когда они совсем вышли из берегов, то нашли себе прибежище. В мести.
Утешительной, успокаивающей. Они подогревали себя на этом огне долгие годы.
Оправданная злость превратилась в ярость, стала гневом, потребовавшим мести. И тогда они совершили то, что не имеет оправданий. И оказались там, где находятся теперь: в огненном пекле зала заседаний, на процессе убийцы Кэти Эванс.
Но Гамаш знал, что этим дело не исчерпывалось. Знал это и изнывающий от жары прокурор.
Гамаш оглядел собравшихся. Он надеялся и молился, чтобы никто из присутствующих не догадался о том, что обнаружила полиция в цокольном помещении деревенской церкви.
И о том, что сделал только что старший суперинтендант Гамаш.
Впрочем, он знал, что кое-кто очень, очень внимательно слушает каждое слово. И докладывает обо всем.
* * *
– Нам нужно поговорить, – сказал инспектор Бовуар, появившись в дверях кабинета в управлении Квебекской полиции.
– Bon. – Суперинтендант Туссен поднялась с кресла. Все остальные тоже встали. – Совещание закончено.
– Но…
– Мы можем обсудить это позднее, Франсуа, – сказала она, кивком показывая на свой планшет и дружески прикасаясь к его руке.
