– Прости, – прошептал Бовуар.
Он действовал эмоционально и совершил что-то такое, что уже невозможно было изменить.
Но теперь, когда он находился здесь, а Гамаш – там, он мог сделать кое-что другое. Позаботиться, чтобы ложь оправдала себя. Чтобы способствовала достижению того, на что все они надеялись.
Квебекская полиция во главе со старшим суперинтендантом Гамашем нанесет сильный, быстрый и решительный удар. Объект не заметит приближения этого удара, замаскированного ложью и мнимой некомпетентностью. И все это привязано к чудовищному убийству в маленькой приграничной деревне.
И кладовке с секретом.
Но, шагая по мощеным улицам Старого Монреаля к управлению Квебекской полиции, Жан Ги не мог отделаться от мысли, что они рискуют, поставив все на этот единственный маневр. На этот coup de grâce, который может не получиться.
Никакого запасного плана у них не было. Никакого альтернативного пути. Никакого плана «Б».
Ни для Гамаша. Ни для Бовуара. Ни для кого из них.
Старший суперинтендант Гамаш поджег свой корабль. Пути назад не было.
Старший суперинтендант Гамаш посмотрел на закрытую дверь зала судебных заседаний, еще раз протер глаза и снова перевел взгляд на главного прокурора.
Он посмотрел на Залмановица и увидел на его лице выражение, показавшееся ему едва-едва заметным одобрением.
Они оба понимали, что сейчас совершил Гамаш. И чему способствовал Залмановиц.
Потенциально был сделан огромный шаг на их пути к цели. И почти наверняка к завершению карьеры обоих. Однако в зале заседаний по-прежнему обмахивались листами бумаги. Все так же гудел маленький вентилятор. Присяжные продолжали слушать вполуха, не осознавая, чему они сейчас стали свидетелями или что произошло.
На западном фронте без перемен, подумал Гамаш.
– Итак, обвиняемое лицо ответственно за то, что на Кэти Эванс оказался его маскарадный костюм?
– Да.
– Это был акт мести?
– Да.
– Как и ее убийство.
– Да.
– Почему?
– Почему что́?
– Почему все? Почему костюм? Почему кладовка? Почему травля и издевательства? И почему убийство? Вы ведь наверняка слышали о концепции мотивации. Вы искали мотив?
– Попрошу вас сбавить тон, – вмешалась судья Корриво.
Неужели она не ошиблась и эти двое действительно только что обменялись понимающими взглядами? А в голосе прокурора послышалось безошибочно узнаваемое подзуживание? Ее органы чувств получали противоречивые сигналы.
– Мои извинения.
Впрочем, раскаяния в голосе Залмановица не прозвучало.
