Скорее я. Пытался пройти. Но разве от бури уйдешь?
Серебряные колокольчики тревожно звенят на ветру.
Зачем ты пришел, Маэна?
— Аттиан давно выступает за то, чтобы по окончанию консульского срока назначить тебя микойским наместником. Ты слышал, Райгак?
Он говорит медленно, старательно, официально, он не может иначе, он боится. Прежде всего — себя боится, этот старый седой цензор Овий Маэна Проб, некогда величайший из полководцев. Кроме самого себя, ему некого больше бояться. Как, пожалуй, и мне.
Да, конечно слышал — меня назначат. И я соглашусь. Бесполезно отказываться, да и зачем? Все равно не смогу стоять в стороне, не умею. Как не умею быть благоразумным в таких вещах. Но лучше сам, своими руками — не на кого потом пенять… Двадцать лет чужих войн! Я так устал.
И ветер гудит, нарастает, набирает силу, и бьет в спину колючим песком… он всегда бьет в спину, этот ветер.
Маэна пытается заглянуть в мои глаза. Ургашские, золотые, нечеловеческие глаза на человеческом лице. Он всего лишь хочет знать — как будет. Знаю ли я?
— Думаю, от тебя потребуют еще одной войны, — тихо говорит он.
Я тоже так думаю. Нет, уверен — они потребуют. На сей раз — своей! Только я вдруг окажусь на чужой стороне. Какую бы сторону не выбрал — все равно окажусь на чужой. Так уж вышло. Так уж я выбрал, давно.
Это будет последняя война. Моя война. Я знаю, сейчас огонь загорается в моих желтых глазах, огонь разливается в крови, и кровь вскипает. Я готов! Я буду сражаться. И победа будет за мной.
Так будет.
Не гадать, знать…
* * *
Завтра будет триумф!
И начало его возвестят медные трубы. Я уже слышу их рев. Это рев бури!
А может, просто рев саматских слонов.
Слоны идут мимо нас, степенно громыхая роскошью золотых украшений.
— Красотища! — шепчет юный Гай, стоящий рядом. Заворожено, с придыханием, как умеют лишь дети. Он молод, ему едва девятнадцать лет… Гай был со мной в Самате, он видел там этих слонов. Только без золота. В бою. Когда эта махина на всем скаку, с чудовищным ревом прет на тебя, и дрожит земля…
— Вот это да! — восхищается Гай.
Память — хитрая штука. Он слишком молод, ему легко забыть.
Зато помню я. Много. И не только слонов.
Илой третий день гудит разноцветной шумной толпой, не умолкая ни на миг. Победные крики солдат и переливчатые напевы кифар, дивный аромат благовоний и тяжелая вонь громадных саматских слонов, бряцанье доспехов и блеск золота. И голова гудит.
Все это время я жду, старательно принимая на поздравления и изнывая от скуки.
