Сердюков повернулся в сторону пикетчика, который держал его за рукав, и узнал в нем рабочего водонасосной станции из поселка Марфино. Это был Федор Теляшин.
В бытность педагогом Сердюков не раз наведывался со студентами в Марфино, где проводил практические занятия. На насосной он рассказывал своим ученикам о системе водоочистки, учил правильно делать пробы и точно определять количество допустимых примесей в воде. Марфинские озера снабжали не только предприятия города водой, но и были основным источником питьевых ресурсов для миллионного населения. Тогда, во время практических занятий, он и познакомился с рабочим насосной станции Федором Игнатьевичем Теляшиным. Тот был добродушным мужиком, сам умел делать различные пробы и замеры, отлично разбирался в работе насосных агрегатов и как отец родной относился к студентам, не отказывая в их просьбах посмотреть или потрогать руками тот или другой механизм. А после работы не раз приглашал проголодавшихся учащихся вместе с деканом к себе домой и кормил всех наваристыми щами и жареной картошкой. А когда они со студенткой Пряхиной отправлялись гулять вдвоем по берегу водохранилища, Теляшин понимающе кивал им вслед и обещал не запирать дверь своего дома до самого утра.
— Пантелеич? — Глаза Теляшина округлились, когда он узнал бывшего декана.
— Он самый, — спокойно ответил Сердюков, не стараясь освободиться от крепкой хватки рабочего, который все еще продолжал держать его за рукав.
— Как же так, Пантелеич? — растерянно растягивая слова, произнес Телятин. — Полгода зарплату не получаем. Семьи голодают…
Сердюков оглядел стоящих вокруг него рабочих, нервно дернул щекой.
— Федор Игнатьевич, давай договоримся так. Я сегодня узнаю, в чем дело, куда девались ваши деньги, и завтра вам обо всем доложу…
— Хорошо, — ответил Теляшин. — Но мы не прекратим забастовку до тех пор, пока не выплатят деньги. Мы друг друга уже давно знаем, а потому, Виктор Пантелеевич, и вы помните, что я умею держать слово. Так вот, ни одна насосная не будет включена. Мы, как и в прошлый раз, перекроем железнодорожные пути, автомагистрали…
— Не пугай, Федор, — раздражаясь, отмахнулся Сердюков. — Если говорить откровенно, то мне жалко вас. И не потому, что кто-то вас обижает, а потому, что вы, как рабочий класс, все больше и больше деградируете.
Вокруг послышались гневные выкрики:
— Эк, как он нас кроет, собака! Сам-то к кормушке прибился, а на остальных ему наплевать…
