— Просто у кого-то кое-что в заднице играет, вот и кидаются на приличных, ни в чем не повинных вампиров, — съязвила Диана и поправила растрепавшиеся волосы.
Хоть раны и зажили, но следы от волчих когтей все еще ныли.
— Что? — зарычал Маркус и скрестил руки на груди, — если бы эти «приличные вампиры» ночью по лесу не крались, с ними ничего не случилось бы.
— Это ты меня сейчас учить будешь, что делать, вшивый пес?! — оскалилась девушка.
— Осла и то быстрей можно научить петь, чем тебя, моль бледная, — скривился оборотень.
— Я НЕ БЛЕДНАЯ, А БЕЛОКОЖАЯ!!!
— И истеричка, — потерев ухо, поморщился брюнет, — горластая, к тому же.
— Они тебе никого не напоминают? — не отрывая глаз от ссорящихся и совершенно не замечающих никого вокруг, прошептал Ивон.
— Да, — пророкотал Кай и, зарывшись носом в серебристо-белые волосы, нежно укусил загривок, — только никак не припомню кого. Поможешь вспомнить?
От этого низкого вибрирующего рычания в голосе у Ивона сбилось дыхание. Шершавый язык прошелся по шее, и вслед за ним горячие губы спустились на плечо. Меж тем руки, до этого расслабленно лежащие на животе поверх меха, пришли в движение. С силой пройдя по бокам и забравшись в складки накидки, начали бесцеремонно гладить грудь, медленно подбираясь к соскам. Белокурый вампир зашипел и, выгнувшись, зажмурил глаза.
— Ты что творишь, сволочь, — еле выдавил мечник, бросив быстрый взгляд на ругающихся Диану и Маркуса.
— Всякие непотребства, — укусив острый кончик уха и легонько оцарапав набухшие бугорки, прошептал Кай, — так что молчи и получай удовольствие.
И Ивон замолчал. Он просто не мог сопротивляться этим губам и рукам. Таким нежным и в то же время требовательным. Не просто ласкающим, а боготворящим его тело. Доводящими до исступления и полностью парализующими волю. Заставляющими превратиться в один комок похоти. Закрывающими от всего мира и дарящими покой. Стоило ему только оказаться в этих объятиях, как больше не было ничего. Ни тревог, ни забот, лишь необузданный поток жарких чувств, уносящих его далеко.
Так и сейчас… Он мог лишь чувствовать, как мутнеет в глазах от ласкового шепота, как тело тает от очередных ласк и как по коже сотнями змей ползет возбуждение. Оно уже впилось в вены и заставляло печь внутри. И мысли уже текли в сторону восхитительной твердости, что так упиралось в ягодицы. От одной мысли о том, что если бы не эти двое идиотов, припершихся сюда, его бы уже во всю катали по этим шкурам, заставляя орать во всю глотку и доводя до потери сознания, Ивон протяжно застонал. Совершенно не обращая внимания на внезапную тишину, пока не услышал легкий смешок над ухом.
