Ивон настолько ушел в себя, что не слышит торопливых шагов и не видит того, кто удивленно стоит на пороге и смотрит на него. А увидев пустые глаза, бросается к нему, уже в следующею секунду сгребая в крепкие объятия и покрывая поцелуями холодное лицо.
— Иви, — голос тихий и такой теплый.
Он обволакивает и заставляет встрепенуться. Губы дрожат, а пятно перед глазами никак не желает проясниться. Оно размыто, и только сейчас до мечника доходит, КТО его так крепко прижимает к себе и укачивает, урча под ухом. Руки дрожат, а в груди поднимается облегчение вперемешку с гневом. Стоит только взглянуть в серо-голубые, пылающие праведным гневом глаза, как альфа замолкает, затаив дыхание. По взгляду его горячо любимой половинки понятно, что сейчас грянет гром.
— Ах ты, сукин сын! — взбешенно рычит вампир и, хорошенько так вмазав по скуле темноволосого мужчины, вскакивает на ноги, — где ты был?!
— Избавлялся от одного нежелательного альфы, — довольно сверкая глазами и потерев ушиб, усмехнулся Кай и встал на ноги, — извини, не учел, что и до тебя быстро долетит весть о моей печальной «кончине».
— Так это твоих рук дело? — изумленно выдохнул мечник.
— А ты ожидал, что эти дегенераты и вправду притащат мою голову? — выдал оборотень и только потом заметил недобрый блеск глаз, а тонкий слух уловил звон металла.
— Ты — труп, — холодно произнес Ивон.
В эту минуту Кайрен понял, что если сейчас же не унесет отсюда свои лапы, то быть ему ковриком для ног у одного вампира в комнате.
Позор, да и только! Взрослый альфа, предводитель стольких кланов, и удирает по лесу от собственной пары. А мечнику было на это решительно плевать, и он продолжал гнать смеющегося альфу по всему лесу, распугивая своими гневными матами и воплями всю живность в округе. Игриво настроенному альфе это было только в наслаждение, ведь это был еще очень большой вопрос, кто кого загонял. Кай целенаправленно мчался в самую глубь леса, уводя за собой распаленного вампира. Уйдя вперед, оборотень быстро перекинулся и, затаившись, начал ждать свою добычу, которая уже выскочила на поляну.
— Я собственными руками придушу тебя, скотина, — острым взглядом обведя всю поляну, зашипел Ивон, — не забыл, что я чувствую тебя?
— Да? И насколько? — зашептал хриплый голос за спиной, и крепкие руки привлекли к себе.
— Каждой частичкой, — развернувшись в объятиях, ответил в самые губы воин.
Мечи беззвучно скользнули на мягкую траву, и руки обняли в ответ. С упоением зарываясь в черную гриву волос и притягивая еще ближе, чтобы почувствовать вкус росы на чувственных губах и перекатывать его на языке. Сминая и кусая до крови, нежно посасывая по очереди то нижнюю, то верхнюю губу. Сплетаясь языками, поглаживая и задыхаясь, ловя сладкие стоны. В то время как податливое тело извивается в руках и прижимается сильней, прося большего. Руки скользят по сильным плечам и, опустившись на грудь, начинают распускать шнуровку туники. Все больше распаляя движением губ на шее и прикусывая дрожащий кадык, чтобы самому задрожать от стона, сорвавшегося с алых губ. Желания становится все больше, а одежды — все меньше.
