Или почти не о чем.
У края террасы, возле ограждения, стояла инвалидная коляска. Норберт смотрел на нее несколько минут и не решался подойти.
В первый раз он увидел лицо девушки на больничной подушке. Отмытое от грязи, бледное, с огромными синими кругами под глазами, с четко очерченными скулами и запавшими щеками. Не была она красавицей. И маска аппарата искусственного дыхания не добавляла ей очарования.
А теперь в волосах появились седые пряди. Не по возрасту.
Интересно, какой она была бы… С макияжем, в легком летнем платье, на каблуках. С улыбкой. С прической…
— Ты долго будешь на меня пялиться? — не поворачивая головы, спросила она.
Интонации были знакомыми.
— Да, — честно сообщил Дэн и все-таки подошел.
В мешковатой длинной футболке и свободных штанах Дикс казалась еще меньше, чем была на самом деле. По сравнению с ним — и подавно.
Спасатель…
— Я сдержал слово, — негромко сказал он, облокотившись на перила рядом с коляской. Смотреть на лицо девушки было неловко. Словно он был в чем-то виноват.
— Какое еще слово?
— Я обещал твоему андроиду. «Хьюго». Что вытащу тебя.
— Кого ты мог вытащить… — она усмехнулась. Краем глаза Норберт увидел горьковатую складку в уголке девичьих губ.
— Я… Настаивал. Чтобы они тебя забрали. Видишь, у меня получилось.
Она молчала несколько секунд, потом спросила:
— Что с Бадди?
— Не знаю. — Он смешался, снова ощутив странный, непонятный укол вины. Врач говорил, что она выздоровеет. Что все идет неплохо. А он чувствовал себя виноватым.
— К тебе кто-нибудь приходит? — Норберт сменил тему, не зная, о чем еще говорить и не желая уходить.
— Да.
— Что думаешь делать дальше?
Вопрос не был праздным, многие жители колонии попадали под мобилизацию. В ближайший месяц Дикс это не грозило, но потом — наверняка.
Она сжала губы в узкую полосу, но после паузы все же ответила:
— Я не хочу носить с вами одну форму. Я не хочу вас видеть. Вы меня чуть не убили. Вы убивали моих друзей. Вы убили мою собаку.
Это было бы похоже на истерику или плач, если бы в голосе девушки звучала хоть капля эмоций. Норберт повернулся к ней и увидел сухие, болезненно блестящие глаза.
— Он был механизмом, Джесс. Не живым существом… и мы… мы не выбирали это, понимаешь?.. Это просто… война…
И тут ее прорвало. Что послужило тому причиной, уменьшительное имя или констатация очевидного, Деннис не знал. Но она, сидя на инвалидной коляске, попыталась его ударить. Дотянуться она могла только до живота, и он легко закрылся рукой и даже поймал тонкое запястье, а потом пришлось ловить и вторую руку.
