Как же Шуйга ошибся!
- Мне видение было… - то ли вдохнул, то ли всхлипнул брат Павел. - Мама пришла во сне и велела бежать из монастыря.
- И ты поэтому убежал?! - не удержался Шуйга.
- Не. Я отцу Алексию все рассказал. Все-все видение, честно. Сначала красиво было, а потом страшно. Мама на руки меня взяла, как будто я маленький еще, и мы полетели над землей, все выше и выше. Небо сначала голубое было, а потом стало все черное, как ночью. Со звездами. И на небе были сразу и луна, и солнце. Мы к солнцу и летели. А оно… не как обычно, а… круглое такое, как мяч, без лучей совсем. А вместо лучей - как пламя. Языки то поднимаются, то опускаются.
- Эти языки называются протуберанцы, - вставил Десницкий - видимо, машинально. Ведь если подумать, то и понятием протуберанца оскорбить верующего ничего не стоит… Одно дело, когда видение опровергает существование небесной тверди, и совсем другое - научное знание.
- Ну да… - попёнок не рискнул повторить незнакомое слово. - И вот мы все ближе к нему, и мне горячо стало. И мама мне говорит: смотри. И я вижу людей, ну, не совсем людей - я думаю, это были души. Их много, они летят рядом с нами, только быстрей. И они счастливые все, улыбаются так… Сначала. А потом… раскрывается страшная пасть, как у кита, они ее видят и пугаются очень. Кричат очень. Руками и ногами так смешно машут, вот так, - брат Павел попытался что-то изобразить руками и ногами, но Шуйга в зеркальце ничего не разглядел. - Только все это зря, потому что как пасть раскрывается, они еще быстрей летят. Прямо в эту пасть. Прямо-прямо… Она закрывается потом и жует. И хохочет потом еще. А я маму спрашиваю: это ад? А она смотрит на меня так долго, а потом говорит: это рай.
Потрясенный собственным рассказом, брат Павел замолчал.
- Тебя за это наказали? - спросил Десницкий, выдержав тактичную паузу.
- Не, это за то, что я сигареты украл, - безо всякого раскаянья ответил пацан.
Шуйга расхохотался - так Десницкому и надо: хотя тот и не поморщился, в глазах его было не разочарование даже, а что-то вроде легкого ступора.
- Ты не злодей, но ты и не жертва, - сквозь смех пробормотал Шуйга. Хотелось спросить, откуда в монастыре сигареты…
- И что было дальше? Почему ты решил бежать? - продолжил расспросы Десницкий, не изменяя теплым отеческим интонациям.
- Отец Алексий сначала сказал, что это мне приснилась полная чушь, и хотел наложить на меня епитимью. А у нас в это время проездом был один очень важный архиерей, владыко Иаков, из Петербурга вроде бы как… Ну, говорили, что из Петербурга. Он меня долго спрашивал про это видение, а потом звонил по мобильному телефону. Там ему что-то сказали, и он опять начал спрашивать. Много чего разного, не про видение уже. Про Андрея Первозванного спрашивал, знаю ли я, кто он такой и почему его зовут Первозванным. И еще спросил, не хочу ли я стать таким же, как апостолы. Я спросил: это батюшкой? А он засмеялся и сказал: бери выше. Он сказал: «Ты такой же, как мы». Он хотел меня с собой взять, а я… убежал.
