1. Общество стало заметно гомофобнее
Мария, 17 лет (Екатеринбург):
– Гомофобы теперь считают закон своим главным аргументищем. Ну да, теперь, можно сказать, я стала нелегалкой. Сейчас у ненавистников есть на что ссылаться, если я решу в общественном месте пообниматься с девушкой.
Богдан, 16 лет (Арзамас):
– Наверное, закон в определенной мере влияет на всех ЛГБТ-детей. Негативное отношение к огромной социальной группе растет в том числе и благодаря ему.
Космос Георгиевич, 17 лет (Челябинск):
– В обществе стало больше убежденности в том, что все, что отличается от понятий «традиционной» любви, мерзко, греховно и непотребно, что это надо держать подальше от «нормальных» людей. Многим стало легче оправдывать свою гомофобию ее законностью, они убедились в своей мнимой правоте.
Ивлина, 16 лет (Санкт-Петербург):
– Теперь я стала чаще слышать, что я извращенка, разница только в этом.
Таня, 17 лет (Белебей):
– Когда я рассказываю о том, что все мы равны, любовь для всех, что пол человека неважен, многие прикрываются этим законом, не желая выслушать.
Эйнар, 16 лет (Санкт-Петербург):
– По моим ощущениям, усилилась гомофобия в обществе: ЛГБТ стали рассматриваться как угроза для семей, построенных в соответствии с традиционными ценностями, угроза для российской культуры.
Шим Дарэ, 17 лет (Казань):
– Мне постоянно говорят и пишут, что я пропагандирую нетрадиционные сексуальные отношения. Хотя я бы и врагу не пожелала пережить тот период принятия себя, когда лучше врать себе, чем понимать, кто ты есть на самом деле.
2. Было труднее принять себя, усилилась самоцензура и страх (рассказывать о себе, проявлять чувства на публике)
Павел, 15 лет (Королев):
– Закон был подписан в 2013 году, когда мне было 12 лет, и это очень затруднило принятие себя. Я подумал: если такой закон появился, значит, ЛГБТ – это плохо. Я пытался себя исправить, обращался к религии, но ничего не вышло, получил только стрессы.
Сергей, 15 лет (Ростов-на-Дону):
– Я больше закрылся и теперь точно никому о себе не расскажу.
Ирина, 17 лет (Голицыно):
– Страх высказывать мнение публично, страх, что если ребенок чей-нибудь спросит меня однажды: «Я полюбил человека своего пола. Я неправильный?», а я скажу ему: «Ты нормальный, это нормально» – то меня оштрафуют, посадят, а может, и вовсе убьют-покалечат. Если после камин-аута я перестала бояться того, что МЕНЯ не примут, то после закона мне страшно, что я не смогу спокойно заявить о том, что принять НАС ВСЕХ – нормально.
