— Не торопите меня, прошу вас. Я уж думала, что вы забыли. Я не могу расстаться с ними — нет, нет!
— Послушай, Марти, — сказал парикмахер, присаживаясь на столик, сделанный из скамейки. — Сколько тебе платят за этот прут?
— Тс! Отец наверху не спит. Он не знает, что я делаю работу за него.
— Так сколько тебе за это платят? — сказал парикмахер, понизив голос.
— Восемнадцать пенсов за тысячу, — неохотно ответила она.
— А для кого ты их делаешь?
— Для мистера Мелбери, лесоторговца, он живет тут неподалеку.
— Сколько же ты их можешь сделать за день?
— За день и полночи — три связки. Это полторы тысячи.
— Два шиллинга с четвертью. — Парикмахер помолчал, вычисляя ту наименьшую сумму, которой можно было бы победить сопротивление бедности и женскую любовь к красоте. — Взгляни-ка, вот соверен — золотой соверен, почти новенький. — Он держал монету между указательным и большим пальцами. — Это ровно столько, сколько ты получаешь за полторы недели мужского труда. Соверен твой, если ты позволишь состричь то, чего у тебя и так слишком много.
Грудь девушки вздымалась.
— Почему эта дама не обратилась к кому-нибудь другому? Может, другой девушке это было бы безразлично. Почему именно ко мне? — воскликнула она.
— Глупышка, да потому, что у тебя волосы точь-в-точь как у нее, а этого не добьешься никакой краской. Ты ведь мне не откажешь — я же нарочно приехал сюда из Шертона.
— Я… я не продам их ни вам, ни кому другому.
— Послушай. — Он подвинулся поближе к ней. — Дама очень богата, ей не жалко прибавить несколько шиллингов, — беру это на себя, я дам тебе соверен и два шиллинга, только чтобы не возвращаться с пустыми руками.
— Нет-нет-нет! — волнуясь, заговорила она. — Вы искуситель, мистер Перкомб. Вы как Дьявол, искушающий доктора Фаустуса, из книжки! Я не хочу ваших денег, я не согласна! Зачем вы пришли? Когда вы привели меня в парикмахерскую и начали уговаривать, я сразу сказала, что ни за что не продам свои волосы! — Она говорила горячо и решительно.
— Марти, послушай меня внимательно. Твои волосы крайне нужны этой даме. Между нами говоря, лучше б ты с ними рассталась. Худо тебе будет, если ты ей не удружишь.
— Худо? А кто она такая?
Парикмахер молчал, — и девушка повторила вопрос.
— Я не имею права говорить. Но она скоро уедет за границу, так не все ли тебе равно?
— Она хочет взять с собой за границу мои волосы? Перкомб кивнул. Девушка задумчиво смотрела на него.
— Парикмахер Перкомб, — сказала она, — я знаю, кто эта дама. Это миссис Чармонд, из Хинток-хауса.
