И как это вышло, что дон Эмилио стал его «дядей»? Шейлок! Он хмыкнул про себя. Интересно, что теперь думает «дядя»?
Там, позади, остался мертвый человек. Долг выплачен. Впереди — еще двое. В счет доходов, полученных им за двенадцать лет. Три жизни за одну. Чезарио снова хмыкнул. Такими процентами должен быть доволен самый скаредный ростовщик.
Ему припомнился вечер, когда дон Эмилио посетил его, чтобы предложить свою сделку.
Чезарио подъехал к замку и остановился у парадного входа. Двор был безлюден и тих. Отворилась дверь, и на пороге появился дряхлый старик. Он узнал гостя, и радостная улыбка осветила его морщины.
— Дон Чезарио! Дон Чезарио! — вскричал он дребезжащим старческим голосом, торопясь навстречу, спотыкаясь на ступеньках и кланяясь.
— Гио! — воскликнул Чезарио, приветствуя старого слугу.
А тот уже укоризненно качал головой.
— Как же вы не предупредили о своем приезде, дон Чезарио! Мы бы приготовились к достойной встрече!
— Сам не знал, что заеду сюда, Гио, — улыбнулся гость. — Я только на одну ночь. Завтра отправляюсь домой.
Старик помрачнел.
— Как же так, дон Чезарио? Разве ваш дом не здесь?
Чезарио смотрел на тяжелые каменные плиты, лестницей ведущие в замок.
— Да… — голос его смягчился, — все забываю. Но теперь я живу в Америке…
Гио вынул из машины чемоданы и поплелся вслед за хозяином.
— Как последние гонки, дон Чезарио? Победили? — Чезарио отрицательно дернул головой.
— Нет, Гио. Пришлось прервать гонку — перегорел двигатель. Потому и заехал сюда.
Он прошел через громадный нетопленый зал и остановился перед портретом отца. Благородное лицо патриция глядело на него с холста. Война уничтожила отца духовно и физически. Он не считал нужным прятать свое презрительное отношение к немцам, и дуче приказал конфисковать его земли. Вскоре отца не стало.
— Какая жалость, что вам не повезло с машиной… — все еще сокрушался Гио.
— С машиной? Ах, да, да!.. — Чезарио развернулся и направился в библиотеку.
Теперь он ни о чем не думал и только отмечал про себя перемены, происшедшие в замке за последние годы.
Вот так же было после войны. Он вернулся тогда и понял: прошлое исчезло без следа. Все, что у них было — и банк Кординелли, и земли, — все, кроме замка и громкого титула, перешло во владение дяди, который тем не менее не мог простить брату, что тот официально признал Чезарио своим сыном и таким образом лишил его самого права на наследование княжеского титула.
Все вокруг знали, какой мерзавец и негодяй завладел банком Кординелли, но сказать об этом вслух никто бы не решился. Чезарио вспомнил свою встречу с дядей, и горькая складка пролегла на его щеке.
