Элеонора медленно поставила чашку на блюдце, удивляясь горячности пожилой женщины.
– Но ведь он оставляет свою подопечную на нянек и прислугу, – заметила она через минуту.
Миссис Реддинг передвинулась за столом и внимательно посмотрела на Элеонору поверх очков.
– Мы все здесь очень защищаем герцога, – произнесла она тихо и уверенно, и Элеонора не поняла, то ли это было предупреждение, то ли объяснение. – Редко кому удается расположить его к себе. Он так долго находится в центре внимания, что все видят только того человека, каким он представляется. Но мы знаем его с детства. – Она холодно посмотрела на Элеонору. – Пусть вся Англия рассказывает гадости о его светлости, но мы никогда этого не делаем. Никогда.
Элеонора не могла избавиться от ощущения, что ей опять влепили пощечину. На этот раз сильнее. Словно тот факт, что никто не встретил ее на вокзале по прибытии, был проверкой, а не оплошностью. Она хотела спросить об этом миссис Реддинг, но не осмелилась.
То же самое она чувствовала со всеми остальными служащими поместья. Шли дни. Погода становилась все более ветреной и мрачной, постоянно шел холодный дождь. Работники поместья были безразличны к присутствию Элеоноры так же, как и в самом начале. В итоге она стала есть у себя в апартаментах, потому что, как только она входила в комнату для персонала, все разговоры прекращались.
– Что значит – они все необщительные? – спросила Виви во время их очередной беседы по телефону.
Она казалась отстраненной и озабоченной всякий раз, когда Элеонора сама ей звонила. Словно была очень занята.
Элеонора быстро сказала себе, что не должна придираться к тону Виви. В конце концов, у каждой из них своя жизнь. Если Элеонору что-то не устраивало, она могла заявить об этом. Она могла возразить много лет назад, когда их дальняя родственница, оглядев юных Элеонору и Виви, выдала свое заключение.
«Вы можете выйти замуж как за богача, так и за бедняка, – быстро сказала она. – У вас двоих нет ничего, кроме красивого лица Виви. На вашем месте я бы этим воспользовалась».
– То и значит, – хмурясь, ответила Элеонора. – Они живут очень обособленно и не жалуют новичков.
По вечерам Элеонора прогуливалась по дому, и сегодня она спустилась по лестнице, ведущей из кухни в крыло, в котором она не была прежде. Она поднялась на второй этаж и очутилась в длинном коридоре, который был сдвоенным, словно художественная галерея. На стенах висели узнаваемые шедевры стоимостью в миллиарды фунтов стерлингов, но она сосредоточилась на телефонном звонке, а не на разглядывании париков, смешных шляп и домашних животных на портретах.
