— Именем герцога! — сказал фон Кассель, — эти люди подданные Империи Сапиенс и заявили о своём желании сохранить гражданство.
— Ганзейский союз возражает и требует согласования, повторил дон Мариано бескомпромиссным голосом.
— Даже двуличные ганзейцы не стали бы принуждать людей к смене видовой принадлежности. — ответил на это фон Кассель. — А этот человек, представляющий в Ганзе Альянс, нарушил принцип дипломатического невмешательства и потерял честь. — Какой же ты террис, — сказал дону Мариано остзеец, — если тащишь в свой счастливый мир людей, против их воли?
— Я следую интересам Ганзы, чьи интересы я представляю. — пробовал настаивать Мариано.
— Я полагаю, что ты лжёшь, — громко сказал остзейский офицер, у тебя какие-то личные мотивы, и я вызываю тебя, если ты не заберёшь свои слова обратно.
— Do estu![10] — ответил дон Мариано, начиная боевые метаморфозы.
— Если ты представляешь Ганзу, дерись, как ганзеец, — сказал Франц фон Кассель, вытаскивая спаду, — не пугай детей, не превращайся в жабу.
Фраза была верхом неполиткорректности, осуждаемой обоими видами человечества.
И здесь Мариано Франциско сделал вторую ошибку. Он не мог её не сделать, несмотря на свой высокий статус.
— Я буду драться с тобой, как солдат Альянса, — сказал он продолжая менять облик. Выйдя из себя, он нарушил дуэльный кодекс, не прореагировал на предупреждение его противника об этом, и развязал фон Касселю руки.
После этого и произошла сцена, облетевшая все медиаресурсы обитаемых пространств.
Фон Кассель ещё раз поднял руку, подавая знак своим людям, раздался щелчок, и управляемая сетка V-5, из мелаллических микроволокон, применявшаяся имперцами для очистки экзопланет от опасных хищников, плотно прилипла к телу дона Мариано.
— Заберите это животное, я предлагал благородную дуэль на спадах уважаемому «Четвёртому адмиралу» Ганзейского союза, — кивнул оберлейтенант дону Фернандо Спарта, напрямую представлявшему Альянс и получившему только что богатейший астероид известного сапиенс и террисам мира, — Повторяю, как офицер Имперского флота, я забираю этих людей, — ещё раз громко, так чтобы все хорошо услышали, сказал Франц фон Кассель.
— У Альянса нет претензий — поспешил заверить дон Фернандо перед камерами, не зная, чем обернётся такая история, обещавшая стать громкой.
— А Ганза, я думаю, на этот раз промолчит — ответил за дона Франциско оберлейтенант. — Я сделал это не из вражды к хомо претерис, но только защищая своих людей и выполняя свой долг.
