— Дорогой Фёдор, — сказал он твёрдо, — если бы я мог поступить иначе, я бы это сделал.
— А она знает, что будет, если… — продолжал Головин.
Фридрих повернулся к ван Фростену, прерывая адмирала Головина и сказал уже совсем другим голосом. Голосом, которым он отдавал приказы:
— Оберлейтенант, возьмите, сколько нужно солдат из тех, что находятся в коридорах бункера, обязательно заберите с собой лейтенантов, Патрика Гордона и Адама Вайде, сегодня их вахта на «Серебряной Тени». Наводить Вас на цель буду я сам. Теперь самое главное. После выполнения задания и при любом его исходе, Вы не вернётесь сюда, а попытаетесь уйти с планеты и проскользнуть куда-то в пространства, контролируемые сейчас Ганзой. Это могут быть планеты Лондон, Гамбург, Новый Амстердам, а лучше всего Женева.
— Разрешите, Ваша светлость, — сказал взявший себя в руки, адмирал Фёдор Головин, — предложить факторию Архангельск. Там теперь Ганзейский Союз представляет адвокат Гутман.
Это же дыра на границе с «серыми» зонами, — подумал ван Фростен, много слышавший об Архангельске и его окрестностях, — там даже в лучшие времена из всех законов действовало только призовое право!
— Благодарю Вас, адмирал, — кивнул ганзейцу Фридрих, — спасибо, Фёдор, это вообще наилучший вариант. Рассматривайте его в первую очередь, Адольф, — приказал он ван Фростену.
— Верно ли я Вас понял, ваша светлость, — уточнил ван Фростен, не веря своим ушам, — что я должен бежать с вашим личным, новейшим кораблём, содержащим уникальные на сегодняшний день технологии, забрав остатки Вашего гвардейского эскорта и бросив Вас?
Произнося эти дикие для себя самого слова, ван Фростен увидел, что адмирал Головин, стоявший сбоку от герцога, едва заметно кивал Адаму, поддерживая его сомнения в правильности решения.
Герцог Фридрих мельком взглянул на Головина и сделал шаг к ван Фростену.
— Знаешь, друг мой Адольф, — тут герцог положил руку ему на плечо, как боевому товарищу, — наши друзья из Ганзейского Союза смогут защитить меня гораздо лучше, чем твоя гибель. Кроме того, мне очень нужен мой капитан фон Кассель, если он ещё жив. И не только мне, — добавил он в раздумье. Потом, на секунду, по его лицу пробежала гримаса, словно бы он сожалел о том, что сказал.
Ван Фростен чуть не прикусил нижнюю губу от злости, услышав это «наши друзья из Ганзейского Союза», но заметил, что Элизу едва заметно «дернуло» на словах о том, что фон Кассель, может быть, уже мёртв.
