Он сходил с ума от того, что того пути, которым их всегда вёл капитан фон Кассель — прорваться, пробиться, победить — не было теперь. «Солдат должен выжить, если это не несёт урон его чести». Этими словами начинался «Codex militaris», главный свод военных правил Империи и её союзников.
Первая часть максимы: «Солдат должен выжить…» — тоже постепенно росла в его голове, становилась больше второй, она казалась намного важнее, превращаясь в навязчивую идею. Выживший может бороться дальше. — Что толку в бесполезной смерти? — спрашивал он себя, одновременно понимая, что просто сломался. Ван Фростен был противен сам себе, презирая раньше таких людей, каким стал сейчас.
«Дружеский подзатыльник от нашего капитана всегда стоит доброго слова» — в шутку любил повторять весельчак Адам Вайде. И Адольф ван Фростен вчера честно обратился к своему другу и командиру, Францу фон Касселю в надежде, что тот скажет что-то такое, отчего всё вернётся на свои места. И тогда он, оберлейтенант особой штурмовой группы герцогства Остзее «Тени», Адольф ван Фростен, уйдёт в небо и честно погибнет в бою в небе над Кёнигсбергом так, как это сделали его друзья.
— Я хочу уйти, Франц, — сказал он, не глядя куда-то в сторону. Со мной что-то происходит… Мне кажется, я не смогу больше подняться в небо…
— «Один день, дружище, — ответил командир, — дай мне ещё один день и, быть может, многие наши проблемы решатся».
Капитан фон Кассель выглядел, как всегда, был бодр и подтянут, даже улыбался ровно настолько, насколько это было уместно в их безнадёжной ситуации, но на этот раз, ван Фростен заметил во взгляде своего друга что-то такое, чего раньше не было заметно.
Чуда не произошло. Трусость, как болезнь ван Фростена, не оставила его, продолжая расти где-то внутри, незаметно для окружающих.
Разговор случился после сеанса связи с представителями Ганзы, предлагавшим посредничество между Альянсом Претерис и той горсткой людей, которая всё ещё защищала дворец. Ганзейцев было шестеро. Черно-белая имперская форма без знаков различий выглядела на них так, будто была с чужого плеча. Переговоры с их стороны вёл офицер с русской фамилией, которую ван Фростен не запомнил. Посредники. Это их назначил Альянс разбирать все, что осталось от Империи.
Как понял Адольф, ганзейцев интересовала больше всего личность Фридриха. Судя по заявлениям Альянса в их медиа, именно герцог должен был стать главным военным преступником, оказавшим сопротивление. Ощущение брезгливости чернильной волной смешалось со всем, что испытывал Ван Фростен.
