Жмутся друг к другу под зонтами скорбящие родственники на похоронах.
Женщина в длинном платье толкает перед собой богато украшенную коляску и воркует с невидимым мне младенцем.
Поодаль о чем-то толкуют между собой шотландцы в клетчатых килтах, у них такой сильный акцент, что я не понимаю ни слова.
– А ну-ка вернись! – кричит какой-то человек. Я оглядываюсь, думая, что он обращается ко мне, но в следующую секунду мимо нас проскальзывает мальчишка, прижимающий к груди буханку хлеба. Лавочник бросается за ним вдогонку, через дорогу, прямо перед лошадью, запряженной в телегу.
Я дергаюсь, хочу его остановить, но поздно. Мальчик спотыкается, лошадь встает на дыбы, и я зажмуриваю глаза, ожидая криков – но никто не кричит. Миг – и все они, мальчик, торговец, лошадь – исчезают. И где-то петля начинается снова.
– Идем, Кэсс, – тянет меня за руку Джейкоб.
Мы сворачиваем с Королевской Мили, мир вокруг колеблется, меняется. Мы как будто переходим из комнаты в комнату в странном бесконечном доме. Иногда он кажется пустым, кругом серая ткань, а в других местах привидений и воспоминаний столько, что они наслаиваются и ничего не понять.
Из комнаты стремглав выбегает дама в старинном платье.
Из здания напротив вырываются клубы дыма.
Человек в плаще с капюшоном велит всем оставаться внутри.
Еще никогда я не оставалась в Вуали так надолго. К этому времени все уже должно бы тонуть в дымке, а вместо этого видимость становится четче. У меня не кружится голова, я не чувствую ни слабости, ни потерянности – ничего такого, что должен бы чувствовать живой человек, слишком надолго задержавшийся в мире мертвецов.
Это скверный признак, я знаю. Понимает это и Джейкоб, он не выпускает мою руку, и мы несемся к Лейнс-Энд. Но, чем ближе мы подходим, тем сильнее у меня чувство, что мы выбрали неверный путь. Что в этом нет никакого смысла.
Поворачивай обратно, говорят мои ноги.
Иди, как идешь, говорят руки.
Следуй за мной, зовет сердце.
Но здесь, в Вуали, я не могу им доверять, никому из них.
Впереди уже виднеется Лейнс-Энд, и у меня вырывается тихий вскрик облегчения. Как здорово снова увидеть эту ярко-красную дверь!
Я стараюсь не задумываться, как вышло, что Лейнс-Энд существует здесь, в Вуали. Это наверняка означает, что с этим местом были связаны чьи-то последние минуты.
Я распахиваю дверь настежь.
– Лара! – зову я, врываясь в вестибюль.
– Лара! – кричит Джейкоб, пока мы поднимаемся по лестнице к номеру 1А.
Вряд ли она нас слышит, ведь сейчас нас разделяет Вуаль, но мы все равно выкрикиваем ее имя.
