Мне на плечо опускается Вуаль, и я машинально сжимаю ремень фотоаппарата.
– Даже не думай, – предостерегающе шипит Джейкоб.
Не волнуйся, отвечаю я мысленно.
Вуаль пляшет где-то сбоку, я вижу ее краем глаза. Она будто заманивает, приглашает меня повернуться и посмотреть, но я не делаю этого. Здесь она несет тьму, затаенную злобу, как энергии в Грейфрайерс Кирк.
– Что нужно, чтобы появился призрак? – спрашивает мама. Говорит она тихо и таинственно, как будто сидит на краю моей кровати. – Иногда это зависит от того, как человек жил. Но лично я считаю, что дело в том, как он умер. – Она стучит костяшками по ближайшей стене. – Не случайно же мы называем призраков неупокоенными душами.
Все это совершенно не похоже на дрянные шоу по телевизору. То, как говорят мои родители… мама как будто читает вслух книжку. А папа – как будто объясняет материал студентам. Они держатся так естественно, и меня так увлекают их голоса, что на некоторое время я забываю о страхе. Забываю, что мы на самом деле стоим перед подземным лабиринтом, полным костей.
А потом я смотрю в сторону и вижу уставившиеся на меня глаза на бледном лице.
Ахнув, я пячусь и налетаю на Финдли.
– Стоп! – кричит один из операторов.
– Извините, – бормочу я, мне стыдно, что я испортила дубль. – Я увидела…
Второй оператор направляет в проход фонарик и освещает стоящую там восковую фигуру.
– Ну, – говорит Финдли, – они тут повсюду расставлены. Для атмосферы.
– Все нормально, – сдержанно замечает Джейкоб. – Дубль не испорчен.
Мама с папой, съемочная группа и Финдли продвигаются вперед. Тук-тук-тук даже слегка слабеет. Обернувшись, я вглядываюсь в коридор, делаю шаг назад. Вуаль становится плотнее. Если это игра в горячо-холодно, мне становится теплее, а родители движутся в прямо-таки ледяную воду.
Мама и папа, конечно, изумительны, но они не имеют ни малейшего представления о том, как искать настоящих призраков.
Я дожидаюсь перерыва в съемке – когда потухнут маленькие красные огоньки на камерах – и кричу:
– Идите сюда!
Сюда-сюда-да-да, отвечает эхо.
Мама и папа поворачивают обратно, за ними следуют телевизионщики.
– Нашла что-то? – интересуется Финдли.
Я пожимаю плечами.
– Просто что-то показалось.
Мы входим в низкую дверь. Мир смыкается, потолок такой низкий, что папа задевает его головой. Тесная каморка. Без окон. Сплошной камень.
Она напоминает мне могильный склеп.
Включаются камеры, и измеритель ЭМП снова гудит.
Но на этот раз рядом с ним нет Джейкоба. Низкий гул прибора становится все громче и выше, пока не превращается в громкий свист, почти вой.
