В этом представлении у нас остались только следующие термины: “субъект”, “сознание”, “верование”, “поступки”. Обратимся к центральному и самому важному термину из этой четверки, от которого все как раз и зависит: “субъекту”.
И выдвинем два связанных друг с другом тезиса:
1. Практическая деятельность существует только в форме идеологии и зависит от нее.
2. Идеология существует только в субъекте и для субъекта.
Теперь мы можем вернуться к нашему центральному тезису.
Идеология обращается к индивидуумам как к субъектам
Этот тезис призван объяснить наше последнее предположение: идеология существует только в субъекте и для субъекта. Мы понимаем под этим то, что идеология существует только для конкретных субъектов и это назначение идеологии возможно только в субъекте: под категорией субъекта мы понимаем и его функционирование.
Тем самым мы хотим сказать, что, хотя она и возникает под этим именем (субъект) только вместе с появлением буржуазной идеологии, прежде всего с появлением идеологии юридической[24], категория субъекта (который может функционировать и под другими именами: например, у Платона это душа, Бог и так далее) является конститутивной категорией всякой идеологии, какова бы ни была ее принадлежность (локальная или классовая) и каковы бы ни были ее исторические рамки, поскольку у идеологии нет истории.
Мы сказали, что категория субъекта является конститутивной для всякой идеологии, но в то же время надо отметить, что категория субъекта является конститутивной для всякой идеологии только потому, что (определяющая) функция всякой идеологии – “конституировать” конкретных индивидуумов в субъектов. Именно в этом двойном процессе конституирования и осуществляется функционирование всякой идеологии, поскольку идеология есть не что иное, как функционирование в материальных формах существования этого функционирования.
Чтобы лучше понять дальнейшие выводы, следует напомнить, что тот, кто пишет эти строки, и его читатель тоже являются субъектами, то есть идеологическими субъектами (тавтологическое утверждение); это значит, что автор, как и читатель этих строк, “спонтанно” или “естественно” живут в идеологии, в том смысле, в котором мы говорим, что “человек по своей природе является идеологическим животным”.
То, что автор, раз он пишет эти претендующие на научность строки, как “субъект” совершенно отсутствует в “своем” научном дискурсе (так как всякий научный дискурс – это, по определению, дискурс без субъекта, ведь “субъект науки” существует только в идеологии этой науки) – это уже другой вопрос, который мы пока оставим в стороне.
