— Двадцать две штуки с гаком, — выдохнул Лу. — Вот это навар!
— Приличные деньжата, Лу, — согласился я. — Какой марки у тебя машина?
— Думаешь, здесь что-то не так?
— Ты об игре, что ли? — Я пожал плечами, поигрывая стаканчиком. — Я же в рулетке ничего не понимаю, Лу… Зато вот у твоей шлюшки с манерами точно что-то не так.
— Она не шлюшка, — отрезал Лу.
Однако в его голосе появились тревожные нотки.
— Ну и ладно. Благодаря ей Каналес выглядел на миллион баксов. Так что у тебя за машина?
— «Бьюик»-седан. Зеленого, «нильского», цвета. С двумя фарами и такими маленькими подфарниками, ну знаешь, которые прямо на капоте. — Голос у него теперь был по-настоящему встревоженным.
— Двигай из города прямо сейчас, но не торопясь, — посоветовал я. — Дай и мне шанс поучаствовать в параде.
Махнув мне перчаткой, он удалился. Рыжеволосой девушки нигде не было видно. Я посмотрел на часы. Когда снова поднял взгляд, возле моего столика стоял Каналес. Его безжизненные глаза над несуразными, усиками уставились на меня.
— Похоже, мое заведение не пришлось вам по душе, — произнес он.
— Как раз наоборот.
— Вы сюда не играть пришли.
Он не столько спрашивал, сколько утверждал.
— А что, это обязательное условие? — сухо поинтересовался я.
На его лице мелькнула едва заметная улыбка. Он чуть наклонился ко мне и сказал:
— Полагаю, что вы сыщик. Причем сообразительный.
— Частный детектив, — сообщил я. — Не такой уж и сообразительный. Пусть мой высокий лоб вас не смущает. Это семейная черта.
Каналес положил пальцы на спинку стула и резко сжал ее.
— Больше здесь не показывайтесь — ни под каким предлогом. — Он говорил очень мягко, словно витая в грезах. — Терпеть не могу шпиков.
Я вытащил сигарету изо рта и некоторое время пристально ее разглядывал, прежде чем вновь поднять глаза.
— Я был свидетелем того, как вам только что нанесли оскорбление, — начал я. — Вы не обратили на это никакого внимания и были на высоте… Ваш выпад я тоже проигнорирую.
На какой-то миг его лицо приобрело странное выражение. Потом он развернулся и, слегка качнув плечами, направился прочь. Он сильно выворачивал ноги и ставил их всей ступней. В его походке, как и в его лице, было что-то негритянское. Я встал и, выйдя через огромные белые двери, очутился в полумраке вестибюля. Получил пальто и шляпу, надел их. Потом миновал еще одну пару дверей и прошел на просторную веранду, навес которой украшал затейливый орнамент. Стоял туман, и колеблемые ветром монтерейские кипарисы перед казино насквозь пропитались влагой. Покатые склоны убегали далеко во тьму. Водная гладь затаилась во мгле.
