Она медленно поднялась с кресла, и пачка банкнот соскользнула по юбке на пол. Ее руки были вытянуты вдоль тела, и кулаки сжаты с такой силой, что сухожилия резко проступили на тыльной стороне ладоней. Глаза ее стали мутны и темны, как кусочки сланца.
— Это означает, что мы расстаемся, Джонни?
Он поднял саквояж, и тогда Фрэнсин стремительно шагнула к нему и положила руку на лацкан его пиджака. Он стоял совершенно спокойно и улыбался глазами — но не губами. Запах духов Шалимар щекотал его ноздри.
— Знаешь, кто ты, Джонни? — ее хриплый голос упал почти до шепота.
Он молча ждал.
— Ты шляпа, Джонни. Шляпа.
Он слегка кивнул.
— Точно. Я вывел фараонов на Мопса Паризи когда-то. Не люблю похитителей людей, детка. И таких, как он, я всегда буду выдавать полиции. Даже, если это выйдет мне боком. Старые счеты. Ясно?
— Ты вывел фараонов на Мопса Паризи, и он то ли знает об этом, то ли нет, но ты решил смыться на всякий случай… Это смешно, Джонни. Я долго и громко смеюсь над тобой. Ты не поэтому уходишь от меня.
— Может, я просто устал от тебя, детка.
Она откинула голову назад и расхохоталась, резкие, почти дикие нотки послышались в ее смехе. Де Рус не шелохнулся.
— Ты не мужчина, Джонни. Ты такой мягкий и безвольный. Джордж Дайл гораздо сильнее тебя. Господи, какая же ты тряпка, Джонни!
Она откинулась назад, и в глазах ее мелькнуло выражение горечи — мелькнуло и тут же исчезло.
— Ты такой красивый парень, Джонни. Господи, такой красивый. И как жаль, что ты такой слабый.
Де Рус стоял все так же неподвижно.
— Не слабый, детка… — нежно сказал он. — Просто чуточку сентиментальный. Я люблю скачки и карты, и увлекательную возню с красными маленькими кубиками с белыми точками. Я люблю азартные игры — включая женщин. Но когда я проигрываю, я не кисну и не мухлюю. Я просто перехожу к следующему столу. Всего хорошего.
Он нагнулся, поднял саквояж, обошел стоявшую перед ним девушку и, не обернувшись, скрылся за красными занавесками.
Де Рус стоял под рифленым стеклянным навесом у выхода из отеля «Чаттертон» и рассеянно смотрел на сверкающие огни Уилшира.
Дождь лил косыми тонкими струйками. Легкую капельку занесло под навес порывом ветра, она упала на красный кончик сигареты и зашипела. Де Рус поднял саквояж и пошел вдоль улицы к своему автомобилю: сияющий черный «паккард» со скромной хромированной отделкой был припаркован у следующего угла.
Де Рус открыл дверцу, и в глубине автомобиля матово блеснуло дуло поднятого пистолета, направленного ему прямо в грудь.
