Данила был не единственный, кому приходилось хреново, рядом, в темном трюме, в шторм, впахивал кочевник, с рождения привыкший к бескрайнему полю. Бенему реально приходилось хреново, без всяких там оговорок, по лицу было видно, но кочевник не блевал (может, конная выучка дает иммунитет против морской болезни), наружу не просился, работал как все. При этом выглядел… как степняк в трюме корабля, попавшего в шторм.
– Не боись, – тихо утешил его Жаворонок, чтоб другие не услышали. – Иммир двоих забрал, хорошо, значит, больше не попросит. Ничего, перезимуем.
Данила это услышал, ничего говорить не стал, но мысленно не согласился, на его взгляд, утешение слабое. Счет времени он потерял давно, пытался измерить свою работу в ведрах, но раза три сбивался и плюнул на это дело. Воды при этом все не уменьшалось и не становилось больше, что хорошо, но ведь и обережники не железные, а вода, как известно, камень точит.
– Ну как вы тут, как крабы, попрятались в скорлупе, и буря нипочем! – Шибрида спрыгнул в трюм вместе со своими дурацкими шуточками. Но Данила искренне обрадовался ему, подколки друга неизмеримо круче бесконечной и бесполезной работы.
– Как дела? – осведомился варяг и полез куда-то в глубь трюма.
– Вода идет, но доски держатся пока, – ответил приказчик.
– Это хорошо! – Шибрида вытащил откуда-то средних размеров бочонок, идеально балансируя в качку, подтащил его к друзьям. Поднатужившись, открыл. Завоняло. – Молодец, Жаворонок, освободите-ка мне левый борт, так чтоб под тюки подлезть можно. Чиня, – это приказчику, – ты тоже бери двоих, ветошь, какую найдешь, и двигай вдоль правого борта. Остальные не спите, работайте, шторм не слабеет, но сильнее не становится.
Обережник с трудом проделал проход среди груза, это вообще было возможно потому, что «Лебедушку» по-умному грузили. И Данила, наконец, увидел, откуда бралась вода, она просачивалась сквозь доски, находила мельчайшие щели между, крупной росой покрывала борт изнутри.
– Так-так, – проговорил Шибрида, освещая всю картину из светильника. – Даниил, бери бочонок. Вот видишь эту доску, давай вдоль нее иди и густо промазывай. Жаворонок, ты дерюгу наготове держи, подавать будешь, и вон колотушку дай. Ну чего встал, Даниил?
– Ага, понял, – пришел в себя Молодцов.
Достал деревяхой густой кусок смолы и смачно ляпнул им куда сказали.
– Да осторожней, бестолочь, – донесся крик Чини. – Паволоку в воду не урони и тюки на одну сторону не перекладывай, опрокинешь нас, балбес.
