Райнхардт стучал по клавишам, оставляя без внимания дешифрованный текст, весь сосредоточившийся на листке с закодированным сообщением. Как бы ничего не спутать.
Потом взглянул на лист с дешифровкой ‒ и остолбенел.
KAPITANLEUTNANT ZUR SEE ‒ вот вся осмысленная информация, содержащаяся в этом тексте. Далее шла бессмысленная мешанина из букв и цифр. Тройная шифровка. Это действительно что-то скверное. Что-то решительно, определенно, очень серьезно дрянное. Непозитивное. Удручающее. Ситуация, вышедшая из-под контроля. Большие проблемы.
Захватив с собой первую депешу и свою дешифровку, Райнхардт толкнул дверцу своей каютки и направился прямиком к Старику. Верно, и он заполучил себе более уютное гнездышко вместо крысиной норы, которую имел на прежней субмарине.
‒ Если вообще существовала та прежняя лодка, ‒ зло подумал Райнхардт. ‒ По всем признакам, предыдущим ковчегом нашего 'фюреришки' был его письменный стол, а мореплавателем он был исключительно в океане параграфов.
Когда пришло известие, что экипаж в полном составе переводят на новую океанскую субмарину XXI серии, все были абсолютно уверены, что именно Райнхардт получит третью золотую нашивку и наденет неуставную, но освященную многолетней традицией фуражку с белым верхом. Откровенно говоря, и сам Райнхардт в глубине души надеялся на это.
Увы. Все, чего он дождался ‒ это железной бляшки на шею. Такой новомодный фетиш. Нечто в роде кости казуара в носу у папуаса. Се ля ви.
‒ Шифрограмма лично для 'калю', ‒ объявил Райнхардт, подойдя к двери командирской каюты. На корабле ‒ от центрального поста наверху и в обоих направлениях вдоль корпуса ‒ установилась гробовая тишина. В воздухе, словно наполнившемся ядовитыми миазмами, пролетел шепот: 'шифрограмма для капитана', затем послышались приглушенные проклятия ‒ и все умолкло, будто убитое этими тремя словами.
Старик, как и следовало ожидать, сидел за своим письменным столом и что-то корябал пером в тетради. Вокруг громоздились стопки бумаг, журналов и формуляров. Стену над койкой украшал бархатный коврик с вышивкой крученым голубым шелком. Подарок жены. Типичное прусское рукоделие. Без сомнения, имелась на нем и какая-нибудь бодрящая патриотическая сентенция, но коврик висел так, что удостовериться в этом наверняка не было возможности. В команде заключали пари об ее содержании. Фенрих Фангхорст упорствовал, что там вероятнее всего клич: 'Боже, покарай Англию!'. Мотористы же, сговорившись между собой, настаивали на своем варианте: 'Вперед к победе!'.
