Некоторое время вожди молча смотрели друг на друга.
— Вообще-то это называется шантаж, — наконец высказался Арн. — Не ты ли говорил, что мы должны быть вместе, что бы мы не решили?
— Говорил. И если вы убедите меня, что вы правы, я выйду завтра на бой рядом с вами. Но пока я по-прежнему думаю, что лучше будет уйти.
Спор еще продолжался, но Гирхарт чувствовал, что победил. В конце концов Таскир с недовольной гримасой согласился не дробить силы, и по лагерю был объявлен приказ ночью выступать.
Войско встретило приказ недовольным ворчанием. Таскир не ошибся в оценке настроений бойцов, но всё же они подчинились. Армия повстанцев постепенно начинала привыкать к мысли, что приказы не обсуждаются.
Погоня продолжалась. Коэнцы не отставали, и Гирхарт даже стал проникаться известным уважением к генералу Ярнеру. Любой другой на его месте давно опустил бы руки, особенно учитывая, что его войско уже сократилось с девяти тысяч до шести и продолжало неуклонно сокращаться, чему способствовали и завязывающиеся время от времени стычки. Теперь Гирхарт и Таскир не отказывали себе в удовольствии слегка потрепать врага, перехватывая разъезды, устраивая засады и внезапные налёты. Коэнцы пытались платить им той же монетой, но получалось у них плохо. Однако генерал упорно шёл следом за бунтовщиками, невзирая на все неприятности и неудачи, да и дезертирство в рядах его армии заметно снизилось — видимо, самые трусливые успели уйти.
Время шло. Два войска, шедшие проселочными дорогами, а то и просто полями, двигались куда медленнее, чем если бы шли по мощёному тракту, и к тому же сделали изрядный крюк, почти дойдя до берега Наминского залива, глубоко врезавшегося в тело Рамаллы с северо-востока. Но никакой путь не может длиться вечно. Свернув на юго-восток, они оказались в паре переходов от стоявшего на южном берегу залива города Арсета.
Тянуть дальше не имело смысла. Настало время решительного боя с Ярнером, пока он не успел соединиться с высланными ему в помощь резервами. Предложенный Гирхартом план на этот раз был принят без возражений, и два войска опять стали лагерем ввиду друг друга, на противоположных концах большого поля.
Утро выдалось ветреным и прохладным. По небу бежали облака, то закрывая солнце, то вновь выпуская его на свободу, и солнечный свет полосами скользил по земле. Откинув полог палатки, Гирхарт несколько мгновений постоял, глядя в небо. Ещё могло развиднеться, но такие облака чаще обещают дождь, чем вёдро. Впрочем, для войны дождь не помеха. Гирхарт тряхнул головой и вышел на центральную площадь лагеря, где уже собирались все командиры его войска.
